Шрифт:
Выполнив добросовестно все, что требовала щедро наградившая его полонянка, Босой шагнул к царице, но вдруг зашатался и рухнул на пол.
— Почил! — вскрикнул склонившийся над прозорливцем Никодим.
Марья Ильинична с рыданием упала на грудь Босого. Василий приоткрыл один глаз и болезненно улыбнулся.
— Не рыдай мене, мати! — запел он и неожиданно расхохотался страшным хохотом сумасшедшего.
Глава XVI
Вечный страх, что узнают его языки, иссушил Корепина, измотал всю его душу. Он облютел, становился все более подозрительным и остерегался даже закадычнейшего своего друга Яшки. В каждом человеке чудился ему враг, поджидавший лишь случая, чтобы предать его.
Только в редкие встречи с Таней ненадолго оживлялся Савинка, забывая о всех стерегущих его напастях.
В условные дни сходились они в лесу, в берлоге, которая служила бродягам жильем. Яшка, завидев женщину, немедленно исчезал. В берлоге было тепло и довольно просторно — товарищи углубили яму, стены утеплили подобранными на свалке войлочными лохмотьями и соломой и обшили дубьем; кровлей служило решетование из прутьев и хвороста, придавленное снежным сугробом; вход в землянку вел через дыру, прорытую в стороне и защищенную от человеческих глаз кустарником. Зарывшись по пояс в тряпье, Корепин припадал губами к щеке Тани и так мог просиживать без слов часами.
К вечеру гостья осторожно высвобождалась из его объятий.
— Пора. Чать сызнов отец заругается.
Бродяга с тяжелым сердцем провожал Таню до леса.
— Токмо бы Пещного действа дождаться [22] да царю отдать челобитную, — неуверенно улыбался он, чтобы как-нибудь поддержать в себе бодрость, — а там спокинем мы с тобой Москву, уйдем на украйные земли, заживем без горькой кручинушки.
Укутанный в тряпье и солому, из-за деревьев показывался дружелюбно скаливший зубы Яшка.
22
Пещное действие — древний церковный обряд в память ввержения в печь трех отроков, не пожелавших поклониться золотому истукану (книга пророка Даниила, гл. 3). Совершается на утрени в неделю святых Отцов (воскресенье между 18 и 24 декабря).
— Эвона!.. А я, было, в думках держал, не засталась ли ты за господарыню в вотчине нашей.
Наступила неделя Праотец [23] . Савинка заметно повеселел.
— Ну, кажись, пришел час ударить государю челом, — поделился он с товарищем, ничего не подозревавшим о челобитной.
Яшка вытаращил глаза.
— Царю?… С челобитной? Ополоумел! Аль не слыхивал, что по новому указу не можно черным людишкам челом бить государю?
— Так то черным людишкам, — ухмыльнулся Савинка, — а не нам. Мы, брателко, особые — опричь тюремного двора ни в каких грамотах не записаны…
23
Неделя святых Праотцов — 28 неделя по Пятидесятнице (воскресенье между 11 и 17 декабря). В это воскресение церковь вспоминает всех ветхозаветных патриархов и праведников.
В канун воскресенья бродяги отправились на патриарший двор. Там давно уже теснилась толпа бездомных людей, дожидавшихся выхода келаря.
Когда монах вышел на крыльцо, людишки опустились на колени:
— Благослови на бранный подвиг, отец.
Благословив людишек, келарь увел их в большую трапезную. Накормил и выдал одежду. Обряженные в гулы [24] из красного сукна с оплечьями из меди, в медных шапках с опушкой из заячины, расписанных краской и золотом, они высыпали на улицу.
24
Гупа — юбка.
Простолюдины попрятались по домам. Только орава крикливых ребят бесстрашно бегала за «халдеями» [25] , наполняя промерзшие улицы песнями, свистом и улюлюканием.
Для бездомных людей пришли сытые дни. Отовсюду поступали к ним щедрые подаяния. Каждый торговый человек считал своей святой обязанностью кормить и поить участников Пещного действа. На рынках, в торговых рядах, на Козьем болоте — всюду снабжали их, Христа ради, прокормом. Халдеи с ревом набрасывались на подаяние и нещадно избивали друг друга, пытаясь вырвать лучший кусок, чтобы тут же, почти не жуя, проглотить его.
25
Бродяги изображают мужей из халдейского племени, которые донесли царю Навуходоносору о неповиновении трех иудейских отроков и нежелании последних исполнить волю царя (Дан.3.8-12).
Смазав бороды медом, Савинка и Яшка бегали по занесенным снегом широким московским улицам, пугая лошадей и встречавшихся крестьян багровыми космами потешных огней.
— Пали его! — крикнул какой-то ряженый, вынырнув из переулка и схватил за ворот сидевшего на возу с сеном крестьянина.
Крестьянин попытался вырваться, но его сбросили наземь и привязали к хвосту коня.
— Калым давай!
Савинка подтолкнул локтем товарища и укоризненно покачал головой.
— А сдается мне, не гоже бы людишек немочных забижать.
По лицу бродяги скользнула недоумевающая усмешка.
— А сдается, окстись да не хаживай с халдеями.
Пробившись к лошади, он поднес факел к бороде ревущего благим матом крестьянина.
— Калым давай, миленок-брателко.
Отчаянный крик резнул притихшую улицу. Ребятишки шарахнулись в разные стороны. Где-то заголосили бабы… Не помня себя от возмущения, Савинка выдернул из ближайшего плетня кол и ринулся на Яшку.
— Душегуб!
Кто-то сзади ударил Корепина кулаком по затылку. Он зашатался и выронил кол.