– Скажите, а сколько стоит эта маленькая черненькая коробочка шоколада с перцем?

– Пять девяносто. Если возьмёте две, то по пять...- на хорошем английском бодро ответила девушка, за спиной которой просматривалась кухня и два повара, так как покупатели через один заказывали каноли, печенье, бутерброды с прошутто.

– Нет, спасибо. Налейте нам две порции шоколада, и ещё шесть плиточек: с фисташками, каррубой, апельсинами, кактусом и две стопроцентных.

Мы вышли в тихий зелёный двор перед кондитерской и, примостившись на подушках, разложенных по ступеням лестницы, восхищались холодным напитком из бумажных стаканчиков и атмосферой заведения. Для детей здесь была установлена какао-песочница с бумажными кораблями, и сын вместе с итальянскими девочками погрузился с головой в любимый порошок, то и дело поднося руки ко рту. Ему не верилось, что какао бывает так много и его не ругают, что им можно бросаться, рассыпать по футболке и запускать корабли.

Радости не было предела, когда после кафе мы зашли в соседнюю Пинакотеку с музеем шоколада, где он слизал мизинец у шоколадной девочки на стуле, а потом пытался отковырнуть Лампедузу с десятиметровой шоколадной карты "Италия в миниатюре", и лишь у холстов с портретами я его предостерёг, что "дядя вызовет полицию за порчу музейного имущества". Но конечно никакого смотрителя здесь не было, и полуметровые фигуры были изрядно опробованы детворой. Такую концентрацию шоколада в воздухе невозможно вынести здравому человеку, и я вспомнил своё детство и мечтательно отковырнул кусочек шоколада с экспоната.

Как пишут в аннотациях - "модиканский шоколад бодрит и придаёт сил". Но трёхлетний малыш их не читает и время тихого часа у него по расписанию. Поэтому мы продолжили неспешную прогулку по городу храмов, моста и шоколада, выискивая тень. Но почему то у взрослой части настроение улетучилось. Что-то в этом шоколадном психозе есть нездоровое. Вспоминалась французская деревушка Эз, парфюмерные фабрики ручной работы Фрагонард и Галимард, дегустационные погреба Абхазии с "самым лучшим шампанским" и "крымский чай". Увы, местный продукт пока оценён лишь любителями барокко. В международной классификации о нём ещё не знают (шоколаду присваивают до пяти звёзд), во всемирный шоколадный гид входят лишь пять фабрик на севере Италии, ну и, конечно, его цена. Не может шоколад "высокой категории" стоить два-четыре евро за плитку/чашку, тем более что "это ручная работа по индейским технологиям".

Может быть поэтому Модика после Рагузы Ибла с кривыми улочками, питьевыми фонтанчиками, безмашинной тишиной воспринималась не так чувственно. И если из столицы провинции не хотелось уезжать, то из "районного центра" после посещения трёх барочных церквей, кафедрального собора, закрытой крепости с одиноким башенным краном мы уехали на вечернем автобусе в торговый центр Рагузы, где купили килограммовую плитку для фондю от Perugina, чтобы в спокойной домашней обстановке сравнить, что же такое шоколад ручной работы из Модики.

Donnafugata

Вчерашний пляжный день состоялся наполовину. Господствующий несколько дней ветер с одной стороны, принёс облегчение, с другой - перемешал Средиземное море, и зайти в воду можно было лишь для того, чтобы смочить ноги. Поэтому до обеда мы мастерили на берегу песочные замки с бамбуковыми палками и дышали бризом двухметровых волн. Сайт meteoblue.com показывал температуру воды +16, что немного теплее, чем в Балтийском море. Вечером встречали закат на побережье, гуляли по ближайшим городкам, изучали магазины, лавки и любовались массовым спортом. Бегуны, роликобежцы и велосипедисты доминировали на обочинах и сдерживали и без того не прытких автомобилистов. В Марина ди Рагуза вдоль набережной для них даже выделили отдельную многокилометровую полосу для движения, и на ней было ощутимо тесно. Эта же картина повторилась и утром, когда мы шли на автостанцию, чтобы попасть в замок Доннафугата, что в современном переводе означает "сбежавшая женщина", тогда, как арабские основатели именовали его "здоровый источник".

Всё тот же перевозчик Tumino и только два рейса в день, чтобы посетить это не очень удалённое место провинции. В качестве альтернативы есть ещё Иблейская железная дорога, но нам неудобно, так как ветка проходит севернее. Двадцать пять километров полупустой автобус преодолел за час, заезжая во всевозможные посёлки, городки, спа-отели и исторические места. Возле буйволиной фермы, за которой просматривались нормандские башни, водитель сообщил, что нам пора выходить.

С первых шагов меня удивило соседство буйволятника, ресторана, пиццерии, сувенирной лавки, домов без крыш и элегантного замка из белоснежного модиканского камня, который возводился ещё семьсот лет назад и достраивался бароном Коррадо в девятнадцатом веке.

В кассе висит объявление на итальянском языке: "Для посетителей, приехавших на автобусе, поезде или такси - скидка на входной билет пятьдесят процентов". Я уточнил у кассира, и она подтвердила правильность перевода.

Оставив коляски, ушли изучать интерьеры, которые местами нуждались в реставрации. Перечень комнат довольно типичен для того времени, как и отделка. Предметов роскоши почти не осталось. Хорошо сохранилась антикварная мебель, десяток картин, люстры, бильярдный стол. Чтобы скрыть пустоту, пространство наполнили платьями ушедшей эпохи, а также обувью, шляпами, веерами, зонтиками, киями, что довольно удачно вписалось в расписные гобелены и потолки. Редкие музеологши смотрели сквозь пальцы на проделки сына, который то и дело проверял стулья с перинами на мягкость и прочность, несмотря на мои замечания.

Барон любил забавы. И в саду, который состоял из сицилийской, английской и французской части, он построил для гостей каменный лабиринт, скамейку с водным сюрпризом, часовню с механическим священником, который поворачивался при входе посетителей, кофейный домик с античными колоннами, изящную беседку с искусственным гротом и ряд фонтанов. Конечно, не всё сохранилось для потомков в первозданном виде, да и парк нуждался в реновации, но мы пощекотали себе нервы, побродив в каменном мешке тридцать минут. Ещё столько времени же ушло на прогулку между пальм, туй и кенотафов с фамильными гербами из четырёх ёжиков, полуразрушенных лавочек, ваз, а также посидели в тени раскидистых фикусов, которые помнили лучшие времена.