Страх живет в чащобе,
страх живет на дне,
под землей живет он,
глубоко внутри
Annotation
Шарая Татьяна Радионовна
Шарая Татьяна Радионовна
Сказки детей времени-4: Страх и храбрость
"Страх живет в чащобе,
страх живет на дне,
под землей живет он,
глубоко внутри".
Эту считалку знали все в Тилмире. Она прозвучала первый раз в детских играх - сама собой, в какой-то не самый прекрасный для деревни и потому крепко забытый день.
Да, в лесу, темном и вязком лесу к Холоду от Тилмира, давным-давно обитал страх. Туда не ходили за ягодами и хворостом, там не охотились, не рубили деревьев - лишь птичьи выродки селились в том лесу, и то неподалеку от опушки. Чудовище из чащобы никогда не высовывалось, его никто в глаза не видел, из живых, конечно. А так-то оно пожрало три отряда охотников, не поперхнувшись. Не буди лихо, - приговаривали в деревне, высыпая золу за порог, - пусть себе спит.
Первые капли дождя падают в дорожную пыль, как маленькие камешки. Ветра еще нет, и небо темное и низкое. Успеется ли дойти до поселка?
Не успела: хлынуло так, что и зонт - широкий, полотняный, с пропиткой, с заплаткой, еще отцом положенной, - едва спасал. Волосы, пожалуй, сухими останутся. Все не тем презрением муж обольет, как в дом войти. А то страшно...
Она думает об этом, напевая свое любимое "Золотая полоса по зеленому холму...", не боясь, что кто-то услышит: вон как дробит вода по зонту!
А это кто из-за пелены дождя виднеется впереди - мальчишка? Не местный, своих, поселковых сорванцов Найхенна - Наэнни-сестричка - знает поименно. Худенький он, а волосы пепельные до плеч - как у девчонки... Промокнет, простудится, разве хорошо?
– Эй!
– позовет Наэнни, испугается, что сквозь дождь не слышно, опустит зонт, поманит.
– Иди сюда! Под зонт!
Подойдет, настороженный, небось готовый задираться - не сразу зашагнет под надежные крылья зонта, постоит под тяжелыми каплями, вглядываясь в лицо.
– Проводить вас, госпожа моя?
– спросит церемонно.
Она едва смешок удержит, роняя с плеч годы... да сколько их, тех лет.
– Проводи. Чтобы волки не съели.
Свистнет протяжно, корзину отнимет нести - тяжелая, но ему по силам, хотя статью не вышел.
– Не волки - тут... рыбы хищные, может, доплывут!
– А ты сам откуда... доплыл?
– улыбнется Найхенна.
Паренек бросит взгляд искоса.
– Издалека.
Помолчит и добавит:
– Посмотреть захотелось. Как вы тут. У вас, тут, говорят - страх...
Найхенна вздрогнет.
Сыро, зябко, ледяные брызги по щиколоткам щекочут. Как тут не вздрогнуть.
– Меня Наэнни зовут, - невпопад говорит она.
– А меня... меня зовут Эйты, а кратко - Эй, - подмигнет парень. И усмехнется лукаво.
– У тебя от воды - кудряшки.
Она будет смотреть растерянно, не зная, что сказать. Покажется, что этот - мальчишка, узкокостный, на голову ниже - старше нее. Почему? Всегда она была будто бы старше внутри... не то что - детей: и родителей, и друзей, и мужа...
– А так-то я из Сумруда, - сказал Эй через пару минут молчания под барабаны дождя.
– К жаркому туману от Тилмира, в трех днях пешего пути по реке. Слышала о таком?
– Да, есть такой городишко, - подтвердила Наэнни.
– Скуповаты они там, говорят наши! А еще там столбы на вратах: огромные, бесполезные, зря много леса потрачено. И лики на них страшные.
– Видно, сама ты там не была, - вздохнул парень.
– Красивое место! Река там такая прозрачная, и видно вдалеке море... Гора вся в цветных лесах, по ней ползут белейшие туманы... Есть чудесные обрывистые склоны, с кучами мягкого песка под ними... Архивариус у них там - замечательная женщина, местная легенда, я жил у нее, пока гостил в Сумруде. Насмотрелся на их обычаи. В столбах тех дремлют могучие стражи. Детвора свистульки из раковин делает, а Абеллер Оса - крылья, чтобы прыгать с горы и кататься на ветрах. Веселое дело! Я-то думал - ты сама из Сумруда.
– С чего это?
– удивилась Наэнни.
– Да зонт у тебя - хорошей ткани зонт. Мы бы уж потонули с тобой без него, а так почти летим!
– смеется.
– Из чего заплата у тебя - из того крылья в Сумруде делают!
– Папа ставил заплаты из старья, мама научила пропитывать ткань, она всех в Тилмире научила. Она-то была не отсюда...
– Наэнни глянула на спутника.
– Но папа говорил - она из-за моря.
А Эй смотрел на нее грустно. И вдруг сказал:
– Мне жаль, что твои родители ушли насовсем, Наэнни. Как же тебе их недостает!