Шрифт:
— Что за дикое измышление?!
— Ты дослушай, батька!
— Что за дикое измышление?! Царь у них — сатана, стольный град — Сатаниил. А мы-то кто же, народ православный? Сатанинские пособники? Господи, урежь им всем языки! Урежь, Господи!
— Аввакум, милый! Батюшка, ну, что ты на меня напасть зовёшь? — заплакал вдруг Лазарь. — Урежут мне язык, много тебе радости прибудет?
— Батька! — не сдержалась Анастасия Марковна. — Лазарь верно говорит... Дослушай, потом и казни.
Аввакум бухнул на стол локти, подпёр голову кулаками.
— Слушаю.
Кротко помаргивая глазами, поп упрямо продолжил историйку:
— Говорят, оставил по себе добрый царь Михаил Фёдорович [7] рукописаньице... Назвал день и час, когда явит себя в Москве, в тереме царском, — трёхглавый змий. Заповедал сыну накрепко: в тот день и час, в минуту страшную, горькую, снарядись, царь-сын, как на битву, защити голову шлемом, тело броней, достань саблю из ножен, стой у двери царских своих палат и, как явится змий, так тотчас секи все три поганые головы... И то было! Был день, и час, и та горькая минута. Встал Алексей Михайлович у дверей с саблей и уж замахнулся было, а вошёл-то патриарх Никон. Царь-то и обрадовался, забыл отцово завещание.
7
...добрый царь Михаил Фёдорович... — Михаил Фёдорович Романов (1596—1645), русский царь с 1613 г., родоначальник династии Романовых. Сын Ф. Н. Романова (позднее патриарха Филарета), двоюродный племянник царя Фёдора Ивановича. Избран на царство 21 февраля 1613 г. на великом Земском соборе. Михаил Фёдорович был дважды женат: с 1624 г. на Марии Владимировне Долгоруковой, которая умерла через четыре месяца после свадьбы, и с 1626 г. на Евдокии Лукьяновне Стрешневой, от которой имел сына, ставшего впоследствии царём Алексеем Михайловичем, и трёх дочерей.
— Н-ну! — хмыкнул Аввакум. — Рассказчики!.. По заслугам воздано... А мне всё равно жалко царя... Коли змий теперь на цепи, верно, опамятуется голубь. Не попустит Господь увлечь сына в бездну, коли и отец и дед праведники.
— Не прошибись, батюшка, со своей жалостью, — повздыхал Лазарь. — Тут у нас ещё один защитник сыскался. Его в Сибирь, а он великому государю славу поёт, как тетерев, глаза зажмуря. Не слыхал о Крижаниче {5} ?
— Не слыхал.
— Премудрый муж. Приехал от многих стольных городов учить Москву уму-разуму, а его цап — и в Тобольск.
5
Не слыхал о Крижаниче? — Крижанич Юрий (1617 или 1618 — 1683), писатель, учёный-хорват, один из первых сторонников панславизма. Главную роль в осуществлении идеи «славянского единства» отводил Русскому государству. Он учился в Вене и Болонье, изучал в Риме богословие. У него появилась идея отправиться в Россию, чтобы проповедовать там идею славянского единения. В 1656 г. Крижанич прибыл на Украину, где в то время шла борьба между приверженцами Выговского (см. коммент. № 14) и Юрия Хмельницкого. Сперва он отдался под покровительство Выговского, но, когда понял, что преимущество на стороне Москвы, перешёл к Юрию Хмельницкому. Свои политические размышления за это время выразил в двух сочинениях, которые, по-видимому, сделались известными в Москве, где не понравились его резкие самостоятельные мнения. Едва Крижанич прибыл в Москву, как по распоряжению Приказа лифляндских дел 8 января 1661 г. был послан в Тобольск. «Быть там ему у государевых дел, у какие пристойно» — так была замаскирована ссылка Крижанича. В Сибири дела ему не было, и потому он всецело отдался литературному труду. Освободился из ссылки только в 1676 г. после смерти царя Алексея Михайловича. В 1677 г. покинул Россию.
— Латинянин?
— Латинянин.
— Ну и чего о нём говорить?
— Нет, протопоп! Крижанич — душа живая! Он, как пономарь, со свечой на Русь явился.
— На себя бы и посветил.
— Не ворчи, батька! Послушай! Крижанич дурного России не желает. Вознамерился, широкая душа, все роды славянские собрать в единую семью, под руку белого царя. Я с ним о многом кричал.
— Докричался ли?
— Я, Аввакум, радуюсь, когда о нас, русских, о судьбе нашей думают. Что судить человека, если он родился в басурманской земле? Не лучше ли благословить? Стремясь душой к России, Крижанич, дабы ей полезным быть, учился грамоте где только мог... В Вене, в Риме...
— Вот-вот!
— Он хорват, а познал языки: немецкий, итальянский, испанский, латынь, греческий, турецкий, венгерский, русский... Хотел учить московских людей красноречию, стихосложению, грамматике, казуистике, философии, математике, истории. Хотел склонить нашего государя пойти на османского султана.
— Чужими руками жар загрести. Латинянин твой Крижанич. Не о душе помышляет. Отдай ему в заклад русскую душу, а он её сатане поднесёт.
Лазарь от обиды за Крижанича потемнел лицом, осунулся, и только в глазах бирюза.
— У наших-то, у православных, заботы, верно, не чета заморским... Знавал я одного архиерея. По утрам в колокола любил звонить, а как ночь — он в баню, на баб глядеть. И чтоб всякая показала ему срамное своё. Бог с ним, с греховодником, но бабы-то рады были... показать. За малую, за тесную — давал по три алтына... В другом месте, в Порухове, отец дьякон петухом служил. Мужики там нищенством промышляют. Как полая вода сойдёт, мужики — из дому, а бабы — к дьякону. Поверишь ли, его бесовскую мощь из теста пекут, друг дружку угощают.
— Пакостен у тебя язык, Лазарь!
— Русь бесится, а Лазарь виноват... Я, что ли, с дочерьми живу, со всею полудюжиной? А таков мужичишка здесь, в Тобольске, обретается. Протопоп ты, протопоп! Забыл небось про житьё-бытьё русское. Для помещика первая дань — взять девство. Подавай господину сокровенное, сам стыд. Кобель на кобеле, а виноват поганый язык Лазаря!
Заплакал Аввакум. На колени встал перед попом.
— Прости ради Бога! Через десять лет встретились — и ругаемся. Господи, что мы за люди такие?! Неистовое племя!
Лазарь припал головою к плечу протопопа и тоже обливался слезами, как дитя.
— Устал я, батюшка! Не вижу исхода. Веришь ли, пропасть хочу.
— Пропасть — дурное дело... Мы с тобой, поп, за Христа постоим. За Слово! За Любовь!
Анастасия Марковна принесла пироги.
— Боже ты мой, плачут!
— То хорошие слёзы, матушка! — улыбнулся Лазарь.
— Как детушки, как жена поживает? — спросила Марковна.
Помрачнел Лазарь.
— Матушка по романовскому луку слёзы льёт. В Романове лук хороший. Головки с голову младенца. Растил и я с матушкой лучок, радовались, сколь велик, сколь горек, теперь вот плачем...