Вдовы – с просьбой разыскать мужчин, без вести пропавших, а уцелевшие на войне люди – просто так, по-приятельски встретиться со славным земляком – односельчанином.

Сергей Кириллович помогал, чем мог, и в первую очередь – вдовам. Ездил в Киев, «выбивал» шифер, кирпич, цемент. Журил иногда бездушное отношение к семьям погибших.

Радовался, как восстанавливалось село, строился Дом культуры, тянулась мостовая. Любил посещать школу, бывать в светлом спортзале.

Таким был Сергей Кириллович. Как ему хотелось домой, в родное село! Уже перенеся два инфаркта, в 1974 году, он с радостью уезжал в родную Веселиновку, к своему гнезду.

Сразу же по приезде написал письмо в Обухов, Екатерине Григорьевне: «Я дома, приезжай, 25 июня съедутся все родные».

Это были последние строки любимой племяннице.

Потом 8 июня в селе случился пожар. И Сергей Кириллович помогал тушить его, не щадя себя. А на следующий день, 9 июня, он умер.

Мы листаем с Екатериной Григорьевной пожелтевшие страницы домашнего альбома. Она искренне удивляется: «Мало фотографий дяди Сергея. Раздала: то в школу, то в музей. Остались только фотографии его детей. Сын Володя – ныне заведующий кафедрой Московского энергетического института, дочь Надежда – инженер. И внуки – их много. Летом всегда все приезжают в родное село и босиком бегают там, где ходил их отец и дед».

Уже совсем вечерело, как Екатерина Григорьевна провожала меня до ворот. Мы шли той же дорогой, которой ходил известный всем нам С. К. Буряк, генерал, коммунист, человек, полностью отдавший себя служению народу.

Мы прощаемся. Над нами слегка качает ветви старая шелковица, под которой рос Серёжа, ягоды которой для него особенно были сладкими. Созревает шелковица летом – приходите. Попробуйте!

Война для жителей Сталинского рабочего посёлка, как и для всех советских людей не была неожиданностью. О ней давно говорили, к ней готовились, поэтому 20 апреля 1941 г. из Сталинского посёлка были призваны на сборы, на переподготовку воины запаса в Литву. Среди них был и мой папа Войленко Мефодий Ильич, рожденный 26 марта 1912 г. Он работал мотористом в цехе водоводов на водопроводной стации.

Когда их провожали, – рассказывала мне мама, я очень плакала (а мне тогда было 2 года и 2 месяца), как будто чувствовала, что это наша последняя встреча. Отец писал маме, что, судя по обстановке на фронтах других стран, становится как-то тревожно.

…Война началась на рассвете 22 июня 1941 г., когда фашистская Германия вероломно, без объявления войны, напала на СССР.

Закончилась мирная жизнь для всей нашей страны…

С этого момента больше ни одного письма от папы не пришло, и он попал в разряд без вести пропавших. О дальнейшей его судьбе я расскажу чуть позже.

Вслед за заявлением Советского правительства о нападении гитлеровских войск на нашу Родину по поселковой радиосети был передан приказ штаба местной противовоздушной обороны, в котором указывалось, что в 13 часов 22 июня 1941 года необходимо:

– полностью затемнить на весь период угрожаемого положения жилые дома, учреждения, фабрики, заводы города Москвы и Московской области;

– установить дежурство у всех выключателей внутреннего и внешнего освещения;

– привести в готовность бомбоубежища и газоубежища для населения города Москвы и Московской области, в которые по сигналу «гудком – сиреной» и объявлению: «Граждане! Воздушная тревога» население должно было спускаться в бомбоубежища, а после сигнала: «Отбой тревоги» люди могли возвращаться домой.

Мы с мамой, Войленко Ефросиньей Николаевной, жили в доме № 5 посёлка, что напротив пожарной части. После сирены в вечернее время спускались в бомбоубежище, находящееся до сих пор в углублении маленькой горки. Там находились столы, подобные тем, что есть в детских отделениях поликлиник, чтобы раздеть маленьких детей. Вот на них и на стульях мы и располагались, а, выходя на улицу, видели скользящие лучи прожекторов, охраняющих небо Москвы и Подмосковья. Полукольцо вражеских войск сжималось вокруг Москвы. В посёлке была проведена эвакуация детей яслей и детских садов в село Куровское Московской области.

Мне запомнился такой эпизод: мы находимся в большом светлом помещении, а в окне я вижу… мамино лицо! Я думала, это было моё воображение, но мама сказала, что, действительно, она приезжала один раз и точно заглядывала в окно.

В связи с приближением к Москве вражеских войск, нас вскоре вновь возвратили в Сталинский посёлок. На водопроводной станции и вокруг неё были установлены зенитки, прожектора и аэростаты заграждения (к ним были привязаны тонкими тросами мины: если вражеский самолёт задевал трос, то взрывался – прим. автора-составителя). Водопроводная станция была стратегического назначения – снабжала Москву водой, её следовало надёжно охранять.