— Очень мне нравится на тебе одна вещица! — Ольга подошла к гардеробу и принялась перебирать вещи. — Вот! — указала она на сиреневый костюм.

— Мне он тоже нравится, — улыбнулась Тамара, и в памяти тут же всплыли Инночка и «Мулен Руж». — Но как-то по-весеннему… Может быть, это? — вытащила она черный брючный костюм классического кроя: шелковый рисунок на ткани был почти незаметен при дневном освещении, но при вечернем узор начинал таинственно мерцать и просто притягивал взгляд.

— В общем, да, — отдавая должное вкусу хозяйки, согласилась Ольга. — Вариант беспроигрышный, на все случаи жизни. За границей покупала?

— Почти. Шла на вокзал по Тверской и решила заглянуть в бутик.

— Я уже лет десять в Москве не была… Не узнать, наверное?

— Ну почему же… — не согласилась Тамара и, приложив к себе костюм, оценила отражение в зеркале. — Москва в общем и в целом как была, так и осталась столицей великой державы. Краше стала, чище, интересней… Мне нравится ее ритм, энергетика. В Москве я чувствую себя как рыбка в огромном аквариуме: есть где порезвиться, есть куда спрятаться… Минск тоже аквариум, только родной и маленький.

— Но в московском аквариуме полно хищных рыб! — нахмурила брови женщина.

— Здесь их тоже хватает: и в аквариуме, и не только… Оля, мне…

— Конечно, конечно… Переодевайся. — Ольга понимала хозяйку с полуслова. — Ты вещи для химчистки на кресло сложи, я вечером сдам.

Тщательно подобрав аксессуары, Тамара навела макияж, спустилась в гараж, выехала оттуда в сияющей на солнце машине и, спрятав глаза за темными очками, влилась в поток машин.

«Если за представительством малоизвестной российской компании стоит более мощная структура, то о ней должны знать, — снова вернулась она к предстоящей встрече. — Почему же Кузнецов до сих пор молчит?»

Звонок Полуцкой прервал ее размышления.

— Ты где? — разнесся по салону жизнерадостный голос.

— Двигаюсь к офису.

— И тебе по-прежнему нужен этот… как его: «Чужо-ой!» — с надрывом пропела Ирка.

— Еще как! Ты где?

— Пока дома, но надо в «Мэдисон» слетать, с людьми поговорить. Корпоративная вечеринка там у одной солидной конторы намечается. Кстати, ты не могла бы меня подкинуть? Заодно и диск заберешь.

— Ты же живешь у черта на куличках! — Подруга с сыном и родителями обитала в Кунцевщине. — До тебя минут двадцать ехать!

— Как раз успею собраться, — спокойно заметила Полуцкая. — Поговорить хочется. Когда в последний раз виделись?

— Давно, — согласилась Тамара и, пропустив поворот к офису, перестроилась в другой ряд. — Есть что рассказать?

— Есть.

— Тогда жди.

Едва Тамара нажала «отбой», как снова зазвонил телефон:

— Да, Дима, — бросила она взгляд на дисплей.

— Доброе утро, Тамара Аркадьевна. У вас все в порядке?

— Доброе… Все в порядке… Уже третий раз за утро слышу этот вопрос.

— Обычно вы раньше всех приезжаете или предупреждаете, если задерживаетесь, — замялся зам. — Я тут схему подготовил, как карданы закрыть. Бухгалтерия житья не дает.

— Правильно делает. Через час приеду — посмотрим. Ты вот что скажи: можем мы узнать, к каким предприятиям проявляет интерес наш новоявленный конкурент? В смысле на кого работает?

— Вы о Ляхове?.. Москвичам нет смысла мотаться в Минск по каждой мелочи… Я поинтересуюсь крупными кредиторами…

— Молодец, действуй!

Свернув с улицы Матусевича на Лещинского, Тамара въехала во дворы и издалека заметила ярко-рыжую шевелюру Ирки.

— Снова масть сменила? — отщелкнула она блокиратор дверей.

С Полуцкой можно было общаться, не расшаркиваясь по поводу и без. Конечно же, обе они умели дипломатично обходить острые углы и расточать комплименты, но в общении друг с другом ценили искренность и возможность называть вещи своими именами. Без всяких обид.

— А что, не идет? — тряхнула она головой. — Между прочим, почти родной цвет.

— Надо же! Выходит, рыжей я тебя уже не застала. — Тамара снова окинула ее взглядом и нажала на газ. — А разрез глаз — тоже родной? — обратила она внимание на непривычно яркую подводку век.

— Да чего ты с самого утра придираешься? Одно из двух: или кто-то уже успел тебе в душу нагадить, или ты сама собралась кого вздрючить, а на мне разминаешься.

— Ни то ни другое. А разминаться на тебе — себе дороже. Ладно, выглядишь ты прекрасно, дай только привыкнуть… Рассказывай, куда пропала.