– Шага-а-й, не бойся, - раздался вдруг насмешливый голос. "О-п-па!" - я непроизвольно вздрогнул. Оказывается, с некоторых пор я был здесь не один. На скамейке напротив незаметно расположился мужчина, с интересом наблюдавший за моими циркуляциями. Одет он был по пляжному легкомысленно: разрисованные пальмами бермуды, шлёпанцы на босу ногу, лимонно-жёлтая майка с надписью: "Лучший отдых на Камчатке! ПЗ" (планета Земля, надо полагать), белая жёваная панама. На коленях он держал спортивный рюкзачок, украшенный фотографией смеющейся девочки с весёлыми косичками и подписью "Папе от Кашки". Солнечные очки, водружённые на панаму, органично завершали композицию.

– А можно?
– довольно глупо спросил я.

– Отчего же, - сказал мужчина, извлекая из рюкзачка кроссовки, - конечно, можно. В угол не поставят, ремнём не отшлёпают.

– Да как сказать, - я подошёл к мужчине, - в угол не ставят, но изолятором пугают.

– А.., это, - мужчина мельком глянул на табличку.
– Это защита от дураков, - пояснил он, улыбнувшись.

– Не знаю, не знаю, - с сомнением в голосе сказал я.
– Мой сосед... по комнате... провёл в изоляторе трое суток.

– Неужели?
– мужчина кинул кроссовки под ноги.
– Значит, он дурак.

– Может быть, - сказал я.
– Отличные кроссовки. Фирменные. Хотя, может быть ему просто не повезло.

– Верная отмазка. Для дураков, - мужчина подхватил кроссовку, согнул, демонстрируя качество подошвы.
– Прочные, лёгкие и невесомые, как пушинка. И ноги в них не потеют. В кроссовках, - уточнил он.

– Я понял.
– кивнул я.
– Разрешите? Мужчина передал мне кроссовку.
– А что с дураками?

– Дураки умирают, - жёстко пояснил мужчина.
– И умирают дураки по пятницам. Преимущественно.

– Какая жалость, - я вернул кроссовку мужчине.

– Садись, - сказал мужчина.
– Куришь?

– Курить - здоровью вредить, - я опустился на скамейку.
– Минздрав предупреждает...

– Согласен, - мужчина протянул ладонь, - Станислав.

– Алексей, - на запястье у Станислава была выколота буква "А" в обрамлении ангельских крылышек.
– О, - сказал я, - Четыре "А". Какой из четырёх?

– Угу, - невпопад подтвердил Станислав, - легендарная четвёрка.
– Не убирая очки, он ловко приподнял панаму и снял с макушки распечатанную пачку сигарет.
– На самом деле их несколько больше, - проинформировал он меня, возвращая панаму на место, - как минимум четырнадцать.
– Ну, закуришь?

– Что у тебя?

– "Капитан Блейк". Настоящие, с планеты Голуаз. Табак крепкий, сигарный. С кремовым вкусом.

– Ладно, давай. На халяву, как говориться, и уксус сладкий.

Я взял предложенную сигарету. Станислав похлопал себя по бокам.
– Чёрт, кажется зажигалку забыл.
– Он принялся рыться в рюкзачке. Зажигалка обнаружилась в боковом карманчике.

– Так вот, - продолжил Станислав, - в серии сейчас всего четырнадцать. Я хожу на первом. Первом с начала. Лидер "Артемьевск". Пилот-навигатор. Копылов Станислав Петрович.

– Душевно рад. Гордиан Алексей Викентьевич. Космический поиск и разведка. До недавнего времени был в составе специальной исследовательской бригады. Поисковая операция на Вальдшнепе.

– Вальдшнеп? ОК. Странная планета.

– Вообще-то планет в системе числом три. Два газовых гиганта. То-ли протопланеты, то-ли протозвёзды. И третья - землеподобного типа. Действительно необычная. Оптимально удалена от местного светила и постоянно обращена к нему одной стороной.

– Вечная зима и вечное лето. Я и говорю, странная планета.

– Возможно. Мы работали на солнечной стороне. Исследовали Большой Каньон. Пожалуй, самый большой в данном квадрате галактике. Протяжённость - свыше двадцати тысяч километров. Пересекает континент точнёхонько по двадцать восьмой параллели.

– Ширина варьируется от пяти метров до тысячи, высота - от восьмисот метров до трех с половиной километров. Сдавал экзамен по сравнительной планетологии.

– Да, верно. Факт общеизвестный.

– На любителя. А я не любил сравнительную планетологию. И как же гордые исследователи Большого Каньона оказались на Сенсоре?

– Роковое стечение. Обстоятельств.

– Сочувствую.
– Копылов сбил с сигареты столбик пепла, посмотрел на окурок, грустно вздохнул и заботливо утрамбовал его в землю.
– Хорошего помаленьку, - констатировал он.

– Отличный табак, - сказал я.

– Гадость, - возразил Копылов.
– А для чего курю? Таким образом я самоутверждаюсь. Злостно нарушаю...