Минусы опозданий заключались не только в риске получить хорошую взбучку от учителя, но еще и в отсутствии мест. Когда девушка, наконец, добралась до класса, свободным оставалось только одно — на последней парте рядом с Димой. Так как выбора не было, пришлось согласиться на такой вариант. Парень сопроводил ее действия внимательным взглядом. Аня уже пожалела, что проснулась так рано, и теперь ей весь урок придется мучить и себя, и его. В принципе, задача стояла весьма посильная: нужно было всего лишь продержаться сорок пять минут, напустив на себя вид полного безразличия, а еще лучше — раздражения. Это мы можем.

Аня прилежно записывала в тетрадь правила склонения прилагательных. Тема была дурацкой ровно настолько, насколько важной, а потому приходилось концентрировать все свое внимание на доске и словах немца. Это было и к лучшему — не оставалось времени на посторонние мысли относительно соседа по парте, который, судя по сосредоточенному виду, тоже пытался вникнуть в азы немецкой грамматики. Когда подошло время упражнений, у признанного «знатока» немецкого Пети Синицына снова возникли вопросы. Шварц, не дожидаясь, пока их станет еще больше, сразу подошел к ученику и принялся что-то ему втолковывать. Аня положила ручку на парту и размяла затекшие пальцы — лекция предстояла долгой, так что можно было отдохнуть.

— Ты не хочешь поговорить? — Дима тоже смекнул, что вопросы Синицына могут поставить в ступор кого угодно, даже такого высококвалифицированного и спокойного человека, как Герман Шварц, а потому повернулся лицом к девушке с вопросом.

— Нет, — отрезала Аня, скрещивая на груди руки. — Странно, что за последние несколько дней ты этого не понял.

— Окей, можешь молчать, говорить я буду, — Дима прокашлялся. — Я поговорил со Светой. И, ты знаешь, охуел, — Аня недобро посмотрела на соседа, а тот продолжал: — Я не знаю, с чего ты вбила себе в голову эту херню и кто тебе ее рассказал, зато я точно знаю одно: ты идиотка.

— Наконец-то ты сказал то, что действительно обо мне думаешь, — процедила Аня, не поворачивая головы, хотя Дима уже давно сверлил ее взглядом.

— Другого вывода я просто не мог сделать. Я думал, ты обижаешься на то, что я в принципе общаюсь с Кириллом. Он ведь тебе не нравится, так? Хотя я и абсолютно не понимаю почему, но не суть. А ты выдумала какую-то чепуху, сама же в нее поверила, так еще и меня делаешь крайним. Очень разумно с твоей стороны, Вольф.

— Выдумала? — Аня лишилась дара речи. — Ты в своем уме?

— А ты? — спросил Дима в ответ более громко, чем того предполагали правила приличия, но Шварц настолько увлекся Синицыным, что не обратил ни малейшего внимания. — Да как ты вообще могла подумать, что я стал бы… — парень выругался. — Знаешь, из этого я могу сделать вывод, что скорее ты меня обсуждаешь со своими подругами, раз подозреваешь меня в подобном. Хотя мне похер, если честно. Но постарайся меня услышать: ни одно слово из того, в чем ты меня обвиняешь, не является правдой. Так что выкинь все это из головы и не смей обижаться на меня за то, что я бы и не подумал делать.

— Но…

— Шрам на ноге, говоришь? Да черта с два я видел этот шрам. Поверь, у тебя есть на что посмотреть кроме каких-то царапин. Татуировка? Да мало ли кто мог ее видеть! Черт, мне интересно, кто тебе сказал эту ересь? — Дима начал выходить из себя, о чем свидетельствовали льдинки в глазах.

— Твой дружок Морозов, — съязвила Аня. — Он сказал, что знает все от тебя.

— И ты поверила? Блять, Вольф, ты правда поверила? То есть, у тебя даже не возникло сомнения, что… Так, ладно, — Дима взял себя в руки, глубоко вздохнув. — Да он просто проверял тебя.

— И что это значит?

— То и значит. Он не верит, что ты… относишься ко мне так же, как и я к тебе.

— И поэтому решил поставить на мне свои дурацкие опыты? Это что, ты его надоумил? — Аня нахмурилась.

— Нет. Я ничего не знал. И сейчас не знаю, просто предполагаю. Я ничего ему не говорил из того, что могло бы хоть как-то нарушить твою частную жизнь.

— Значит, что-то ты все же ему рассказал?

— Мне пришлось, — парень пожал плечами. — Кирилл каким-то образом догадался, что между нами что-то есть, ну и задал мне пару вопросов. Я не мог не ответить.

— Ты мог бы послать его, — фыркнула Аня.

— Я не понимаю твоей ненависти к нему. Он нормальный парень. У нас даже есть кое-что общее.

— О, нет. У вас нет абсолютно ничего общего.

— Не спорь, — Дима закатил глаза. — Ты с ним почти не общалась, откуда такая уверенность?

Аня открыла было рот, чтобы ненароком упомянуть о том, что Морозов включил ее в свой «список», и сейчас фактически терроризирует, ища, как бы ударить побольнее. Ах да, а еще он знает, что у нее крупные неприятности. Точнее, пока что он не знает, что это именно по ее душу приходили несколько дней назад, но ему не составит большого труда выяснить это, и тогда все — конец. Но, посмотрев на Диму и уяснив для себя его отношение к Кириллу, Аня передумала. Пусть лучше остается в неведении, чем будет снова доставать ее своей опекой.