— Вы посмотрите, кого я принес! — в комнату влетел Леша, громко хлопая дверью.

— Это что… гитара? — Аня заметила у него на плече чехол, по форме напоминающий инструмент.

— О да, — Леша расстегнул молнию и извлек оттуда черную, идеальную по форме гитару без единой царапины и любовно провел по струнам. — Не представляю, что бы я делал без этой девочки.

Света возмущенно фыркнула, выходя из ванной.

— Ты же забыл ее дома? — спросила она парня, складывая руки на груди.

— Забыл. И это были худшие недели в моей жизни! — Леша все еще обнимал гитару, попутно настраивая ее.

— Ну еще бы, — снова фыркнула Света, садясь на кровать.

— Прости, любовь моя, но с гитарой я знаком дольше, — извиняющимся тоном сказал парень, чмокая блондинку в плечо. — Поверить не могу, что оставил тебя… — промурлыкал он, вновь возвращаясь к обожаемому инструменту.

— Я не знала, что можно привозить гитару… Свою пришлось оставить дома, — с сожалением сказала Аня.

— Ты играешь? Да ну.

— Ну да. А что в этом такого? Я же говорила, что многое умею.

— И кто тебя учил? — все еще не верил Леша.

— Ну… у меня был частный преподаватель… — ухмыляясь, ответила Аня и дернула бровью.

— Можешь не продолжать, я не хочу слышать подробностей, — замахал руками Леша. Затем парень прищурился и с вызовом посмотрел на девушку. — Сыграй.

— Что?

— Сыграй что-нибудь. Мне интересно, насколько хорошо твой преподаватель обучил тебя, — хохотнул парень, передавая девушке инструмент.

Аня поудобнее устроилась на стуле, бережно принимая гитару из рук владельца. Поставив одну ногу на перекладину, девушка пристроила сверху инструмент, пальцами правой руки проводя по струнам. Те призывно скрипнули.

У девушки была почти такая же гитара дома. Она осталась от родителей, точнее, от отца, который в молодости очень увлекался музыкой и играл понемногу чуть ли не на каждом инструменте. А на этой гитаре он играл своей будущей жене, Аниной матери, песни под окном. После переезда в Россию отец почти не брал инструмент в руки, и гитара висела на стене без дела несколько лет. После смерти родителей Аня твердо решила, что научится играть если не как папа, то хотя бы бегло. И она научилась, и теперь гитара больше не пылилась.

— Ну же, Вольф, не тяни. Или ноты забыла? — подначил девушку Леша. Брюнетка улыбнулась, и, зажав пальцами струны, заиграла свою любимую песню, которую часто играла для Ники.

Продрогшее тело, пропитые мысли,

Непослушные ноги — это снова запой.

Я бреду по дороге, в грязи по колено,

Я пытаюсь запомнить, что мне нужно домой.

Пальцы легко скользили по гладкой поверхности, навевая воспоминания о летних вечерах на даче с друзьями, о костре, о звездном небе…

И, снова сделав ошибку, я покупаю бутылку,

И снова вместо квартиры я возвращаюсь в подвал.

Расправлю крылья свободы, забуду про все законы

И буду громко кричать!

Я объявляю протест, я объявляю войну

Всем тем, кто против меня, всех их я вижу в гробу.

Мне надоело так жить, ведь жизнь, по сути, дерьмо,

Пора бы всё изменить, но смерть нас ждет так давно.

Глаза опущены вниз. Не потому, что девушка боялась забыть аккорды или слова… Просто эта песня слишком много для нее значила, а поднять глаза означало вывернуть всю себя наизнанку, оголив внутренности и раскрыв сердце. Не сейчас и не здесь.

Рано утром вернется моя крыша на место,

А похмельный синдром её гвоздями прибьет.

Я бы рад был не пить, но трезвым здесь тесно,

В этом грёбанном мире лишь ленивый не пьёт.

Свободная нога качается в такт музыке. Глаза уже не опущены, а закрыты, сдерживая рвущиеся наружу эмоции в виде непрошеных слез. Губы практически шепчут такие знакомые строчки. Тишина.

Я объявляю протест, я объявляю войну

Всем тем, кто против меня, всех их я вижу в гробу.

Мне надоело так жить, ведь жизнь, по сути, дерьмо,

Пора бы всё изменить, но смерть нас ждет так давно.*

Последний аккорд. Последний звук, вырвавшийся из полусухих губ. Наконец можно поднять глаза — слезы отступили, отступили и эмоции. Осталась п у с т о т а. Почему так тяжело вспоминать.?

Облизнув губы, Аня посмотрела на друзей. Те молча смотрели на нее, никто не осмелился ничего сказать. Они все поняли. Девушка улыбнулась.

— Я не то, что бы очень хорошо пою…

— Ты прекрасно поешь.

Аня посмотрела на Диму. Все это время он так же смотрел на девушку, не отрываясь. В его глазах читалась благодарность, и будто бы не было той размолвки во время ужина.