— Но он же имел и другие возможности связаться со мной…— помрачнел Манулов.

— Имел, но это были опосредованные связи. Причем у него не было никакой гарантии, что эти «посредники» не получат от вас приказ избавиться от него. Между тем у него уже была назначена встреча с Евсеевым, который обещал продать ему шесть доз 331-го препарата.

— Каналья! — скрежетнул зубами Манулов. — И он ничего мне не сообщил?!

— Естественно, — развел руками Борода, — он сообщил бы о нем позже, когда уже заполучил его в руки. Тогда у него сохранялся шанс поторговаться за свою жизнь.

— Идиот! — Павел Николаевич хорошо знал характер своего подручного и почти не сомневался в том, что Борода говорит правду.

— Вам виднее. Вообще говоря, учитывая его психологическое состояние, неадекватность поведения вполне объяснима. Дело в том, что он хоть и назначил встречу Евсееву, но идти на нее сам боялся. Сначала он хотел призвать на помощь Вредлинского, потому что знал о его знакомстве с Евсеевым.

— Он-то знал, а я нет! — в негодовании воскликнул Манулов.

— Се ля ви! В общем, Негошев позвонил Вредлинскому, но Эмиль Владиславович с супругой в тот день навещал детей в Москве, и на даче, кроме Василисы, никого не было. Наверно, Негошев мог бы перезвонить на городскую квартиру, но тут его осенило, что использовать в качестве связной полуграмотную домработницу гораздо удобнее. Узнав по телефону, что Василиса сидит на даче одна, Негошев приехал туда и сочинил для Василисы душещипательную сказочку, что, мол, у него тяжко заболела мама, ему обещали какое-то чудодейственное лекарство, надо съездить в другой город. А он сам, к несчастью, поехать не может, потому что на этот же день назначена консультация у светила медицины, куда он должен сопровождать маму. Дескать, выручи, родимая, мне так хорошо было с тобой у Колтунова в дачной баньке… Он ей дал телефон, а заодно посоветовал взять с собой визитную карточку, которую вы имели неосторожность презентовать господину Вредлинскому. Конечно, у него была своя такая же, но про ваш фокус со скрытой нумерацией Негошев знал и на всякий случай — допустим, если Василиса попадется — решил себя обезопасить…

— …И подставить Вредлинского! Вот скот! — прошипел Манулов.

— На его месте многие поступили бы так же, — заметил Борода. — В общем, Василиса отпросилась у хозяйки и отбыла в известный вам город. Петр Петрович был очень рад и даже спокойно выспался. Но увы, если имеешь дело с бабой… то есть с дамой определенного пошиба — жди непредвиденных обстоятельств. Оказывается, у Василисы — по случайному стечению обстоятельств вроде бы — в облцентре имелся непостоянный хахаль, некий Тимур. Как и его пионерский тезка, парнишка имел склонность к тайной заботе о старушках, облегчая им переход на тот свет. Но самое главное, как это ни парадоксально, Тимур и его команда работали на Гнатюка и Мещерского. И именно они пытались отследить вашего слишком хитрого эмиссара Ненашева. А Василиса, которой, как видно, очень хотелось совместить приятное с полезным, взяла да и позвонила Тимуру из Москвы: мол, встречай в шесть вечера на вокзале. Тот, в общем и целом, встретил ее по романтическим соображениям, но эта дура взялась при нем набирать телефон Евсеева и назначать ему встречу. Тут-то мальчики Тимура и взяли ее в работу…

— Дальше можете не рассказывать, — вздохнул Павел Николаевич, — остальное мне известно. В общем, я еще раз убедился, что Россия — страна непуганых идиотов.

— Вы торопитесь, — ухмыльнулся Борода. — Не все вы еще. знаете. Я вот сказал, что Негошев хорошо выспался, и это правда. Но поскольку голова у него поутру стала свежая, через какое-то время он сообразил, что может крупно влипнуть из-за Василисы. А она уже уехала. В общем, Петр Петрович решил еще раз все переиграть, сел в свою «девятку» красно-кирпичного цвета и погнал в область. Да так быстро, что приехал за два часа до прихода поезда. И тут же стад звонить Евсееву на работу. А Бориса Витальевича на месте не оказалось. Секретарша в облздраве сообщила, что он уехал на улицу Тружеников, контролировать качество ремонта в здании, предназначенном для стоматологической поликлиники. А ребята, которые в этом городе работают на меня, разговорчик-то и подслушали. Быстренько организовали звонок из обладминистрации на сотовый Евсеева, и тот помчался к начальству. А Негошева, когда тот приехал на улицу Тружеников, наши молодцы очень тихо и чисто сцапали.

— Но про его задумку с Василисой вы еще не знали?

— Так точно, не знали. К тому же вышла небольшая неувязка. Местные ребята должны были сдать Негошева моим людям в одном тихом месте. Они его привезли туда, спрятали и стали ждать. А у моих вышла непредвиденная заминка, которая к данному делу отношения не имеет. Но не было бы счастья, да несчастье помогло… Часть группы, захватившей Негошева, вынуждена была вернуться в город, а в уютном месте остались только двое. Но надо же было так случиться, что туда же Тимур и его команда привезли Василису. И двое, условно говоря, «моих» очень красиво разобрались с четырьмя «тимуровцами». Троих убили, одного взяли живым. Потом вернулись те, что ездили в город, и вся эта славная компания отправилась в другое, еще более уютное место, где сдала свою продукцию моим людям. Так сказать, «с перевыполнением плана».

— Замечательно… — скривил рот Манулов.

— К сожалению, не совсем так. Как нам позже удалось выяснить, Евсеев самостоятельно вышел на одного из бывших сотрудников лаборатории 14-го цеха и купил у него за смехотворную сумму шесть доз настоящего 331-го препарата. Именно его он хотел перепродать Негошеву. В качестве образца, так сказать. Технологический пакет документов был, как я уже говорил, липовый, но наличие реального препарата после соответствующего химического анализа могло бы помочь скорректировать технологию. Нам пришлось срочно отправлять на встречу свою сотрудницу, но люди, работавшие на Гнатюка и Мещерского, нас опередили. Они убили Евсеева и захватили дозы препарата. Правда, наши ребята сумели их догнать, но, увы, кроме двух трупов и авторучки, стреляющей ядовитыми иголками, ничего не добыли. Потому что был третий гражданин, успевший выскочить из машины, за которой гнались наши ребята. Он-то и унес препарат.

— Сочувствую, — Павел Николаевич злорадно улыбнулся.

— Вы больше моего нуждаетесь в сочувствии, — хмыкнул Борода. — Проиграть истерической старушенции — разве не обидно?

— Но вы-то у нее, разумеется, выиграли! — ядовито произнес Манулов.

— Пока не могу вас этим порадовать. Дело в том, что гражданин, унесший препарат, оказался в полной изоляции. Гнатюк убит, Тимур убит, все остальные тоже. С другой стороны, он понимает, что его ищут очень серьезные люди, которым его жизнь совершенно не нужна. Единственная надежда — найти Мещерского. Значит, он скорее всего появится в Москве.

— Скажите, если не секрет, зачем вам надо было подставлять ни в чем не повинного Вредлинского? Если я правильно понял, то сообщение с диктофонной записью, где Василиса утверждала, будто выполняла его поручение, было состряпано вами?

— Но ведь вы получили его через «почтовый ящик» Него-шева, не так ли? Точнее, через одну немолодую уголовницу, содержащую что-то вроде «гостиницы» для уголовников средней руки. Порадую вас еще одним обстоятельством: этот канал связи контролировался и нами, и людьми Власты Дмитриевны… Мои люди, получив нужную информацию и проанализировав ситуацию, решили довести до вас, что Василису к Евсееву послал Вредлинский. Ведь ваш уважаемый Негошев не раз хвастался вам, что у него полно знакомых в правоохранительных органах и ему предоставят сведения по любому делу, только знай плати вовремя. Вот мы и сделали такую «утечку», загодя зная, что ее содержание станет известно не только вам, но и Власте.