– С ним творится что-то странное. Раньше он чувствовал что-то типа фантомных болей, теперь же это нечто совершенно иное. Но я не знаю точно что.

Ассад почесал шею.

– Я интересуюсь не столько физическим параличом, Карл, сколько тем, что у него в голове.

На стене у Ассада висели новые плакаты. Возможно, темп его жизни замедлился и у него появилось больше времени, возможно, на него оказала влияние мировая обстановка. По крайней мере, плакаты с экзотическими зданиями в гирляндах арабских каракулей сменились небольшим постером с Эйнштейном, высунувшим язык, и еще одним, чуть побольше, представляющим худощавого мужчину с электрогитарой в руках, имя которого Карл едва ли смог бы воспроизвести. «Махмуд Радэдех и “Казамада” выступают в Бейруте», – гласила надпись на английском языке.

– Новые декорации, – заметил Мёрк, указывая на постеры. Следующая реплика должна была быть вопросом, что это такое, но он не успел ее произнести.

Создавалось ощущение, что Ассад находился не в своей тарелке. Его мимика, обычно такая энергичная и подвижная, теперь казалась вялой, а плечи в клетчатой рубашке понуро обвисли. Такое с ним иногда случалось.

– У меня есть диск, хочешь послушать? – рассеянно спросил Ассад, не оставляя времени на дальнейшие размышления. Он ткнул на кнопку на проигрывателе компакт-дисков, и, прежде чем Карл выпучил глаза, микроскопический кабинет потонул в звуках ковровой бомбардировки.

– Хватит! – закричал он, устремив тоскливый взгляд к двери, явно не выдерживавшей шумового натиска.

– Это «Казамада», они играют со всеми представителями арабского мира! – закричал Ассад в ответ.

Карл кивнул. Несомненно. Проблема заключалась в том, что, судя по звучанию, «Казамада» играли с ними со всеми одновременно.

Мёрк осторожно нажал на «стоп».

– Ты интересовался головой Харди, – сказал он в оглушительной тишине. – Хотя Мика и заставляет его смеяться по много раз на дню, к сожалению, мне кажется, настроение у него не очень. Мысли роятся, так он говорит. О жизни, которую он пропускает. О том, что собирался сделать, когда придет время. Ассад, он ведь ничего не может. Мы часто слышим, как по ночам Харди тихонько плачет, но никому из нас он об этом не рассказывает. Прислушиваться к этим звукам довольно утомительно.

– О том, что он собирался сделать, когда придет время… – Ассад задумчиво кивнул. – Мне кажется, я понимаю. Наверное, лучше, чем большинство.

Карл скользнул взглядом по глубоким морщинкам, резко проступившим на лице его помощника.

– Ладно, ты, наверное, тоже немного подавлен, но это вовсе не удивительно после того, что с тобой стряслось. Что касается меня, я ведь тоже…

– Нет, Карл. Я думаю сейчас не о нападении. Кое о чем еще. О чем-то совсем, совсем другом…

И он вновь будто замкнулся в себе.

Раз уж у напарника такое настроение, Карл решил бросить ручную гранату немедленно.

– К сожалению, у меня плохие новости. Маркус Якобсен уходит.

Ассад медленно повернул голову.

– Уходит?

– Да, в пятницу.

– В пятницу? Уже в эту пятницу?

Мёрк кивнул. Этот человек переключился в замедленный режим или система сканирования информации у него в мозгу утратила кое-какие элементы?

«Вернись назад, прежний Ассад. Где ты?» – думал Карл, вспоминая свою беседу с шефом.

– Так что, к сожалению, нам придется подчиняться Ларсу Бьёрну, увы.

– Странно, – заметил Ассад, безучастно глядя в пустоту.

«Странно»? Не совсем такой реакции ожидал Карл.

– Почему странно? Ужасно – да. Катастрофично – да. Но странно… Что ты имеешь в виду?

Мгновение Ассад сидел молча, кусая щеку и, по-видимому, находясь где-то на другой планете.

– Странно, потому что он мне об этом не говорил, – наконец произнес он.

Карл нахмурился.

– А почему он должен был тебе говорить об этом, Ассад?

– Я ведь присматривал за его домом и всем хозяйством, пока они с женой отсутствовали, так что я встретил их дома, когда они вчера вечером вернулись.

Мёрк отпрянул. Что он сказал?

Карл откинул голову назад и тяжело задышал, словно вот-вот собирался заснуть и рефлекторно выполнял процедуру погружения в сон. Его глаза были широко раскрыты, выражение лица невнятное, почти испуганное, рот полуоткрыт.

– Ты смотрел за домом Бьёрна в течение двух месяцев? С чего бы это? И почему я об этом ничего не знал? И откуда ты его так хорошо знаешь, что он просит тебя присмотреть за своим жилищем? А жена, почему она тоже поехала в Кабул? Она что, медсестра?

Ассад сжал губы; взгляд его заметался по полу, словно он пытался сформулировать приемлемый ответ. Это было совершенно нелепо. Наконец он раздул ноздри, сделал глубокий вдох и выпрямился.

– Мне негде было жить, и Бьёрн мне помог. Мы знакомы по Ближнему Востоку, только и всего. Ничего такого тут нет. Ну и да, жена у него медсестра.

– Вы знакомы по Ближнему Востоку?

– Да. Мы случайно повстречались, еще до того как я очутился в Дании. Мне кажется, он-то как раз и посоветовал мне искать здесь убежище.