— А волшебное слово?

— Сейчас же!

— Не пойдет. Попробуй еще раз.

— Открой мне дверь.

Зуммер зажужжал, но только на секунду. К тому моменту, как моя рука достигла дверной ручки, замок опять закрылся.

— Макглейд…

— Когда это ты стала лейтенантом, Джеки?

Гарри был единственным, кто называл меня Джеки.

— В девяностых. А теперь либо ты впускаешь меня, либо я простреливаю замок, после чего арестовываю тебя за порчу имущества.

Он открыл, но, как и в первый раз, на тысячную долю секунды. Однако на сей раз я была к этому готова и, потянув дверь на себя, открыла ее.

Холл был тускло освещен, ковер на полу вытерт, отопление едва работало. Я увидела, как вдоль стены быстро пробежал таракан и скрылся среди лохмотьев облупившейся краски.

Гарри жил на пятом этаже, и поскольку я не захватила с собой трость, то выбрала лифт. Когда добралась до его квартиры, дверь была уже открыта. Он стоял посредине маленькой, тесной комнаты, натягивая на себя пару розовых широких трусов на резинке.

— Обычно-то я одеваюсь гораздо позже, — сообщил он, — но не хотел, чтобы ты чего такого вообразила.

Он выглядел именно таким, каким я его запомнила. Разве что постарел. И малость растолстел. Но на голове была все та же неухоженная скирда каштановых волос, на лице — все та же трехдневная щетина и те же самые прищуренные, поблескивающие глазки, которые словно постоянно посмеивались над тобой.

— Господи, Джеки, ты постарела. Тебе что, недостаточно платят, чтобы позволить себе ботокс? [22]

Ну, все точь-в-точь как и раньше.

Я шагнула в квартиру и огляделась. Это был настоящий свинарник. Грязное белье, всевозможный мусор и бытовые отходы усеивали каждый дюйм пола. Пустые банки от консервов, обертки, застарелые носки и прокисшая еда были раскиданы вокруг с таким безудержным буйством, что все это напоминало взрыв на мусорной свалке.

— Бог ты мой, Макглейд! Ты когда-нибудь прибираешься?

— Не-а. Я плачу одной девушке, чтобы она приходила раз в неделю. Но всякий раз, когда она приходит, мы все это время кувыркаемся, и у нее совершенно нет возможности что-нибудь убрать. Может, пойдем на кухню, присядешь?

— Боюсь, прилипну к чему-нибудь и так тут и останусь.

— Совершенно не обязательно грубить, — сказал Гарри и рыгнул.

Я закрыла за собой дверь и заметила у стены аквариум. Вот, должно быть, откуда шла такая вонь. Полуразложившиеся рыбьи трупы и куски разноцветной гнили вовсю пузырились в грязно-коричневой воде, поднимаемые на поверхность аэратором. Я проводила взглядом проплывающий кусок кукурузной лепешки.

— Какая-то рыбья болезнь истребила всю банду в течение суток, — пояснил Макглейд.

— Это же гадость!

— А так мне даже больше нравится. То и дело вырастает что-нибудь новенькое, а я экономлю кучу денег на рыбьем корме.

Я отвела взгляд.

— Я пришла, чтобы поговорить с тобой о Терезе Меткаф. Она была твоей клиенткой. В апреле.

— У тебя есть фотография? Не помню по имени.

Терезина подруга дала нам несколько снимков, но я забыла их в участке. Вместо этого я протянула Макглейду одну из фотографий Терезы, сделанных посмертно гримером анатомички, с компьютерно нарисованными глазами. Мы постарались, как могли, приблизить изображение к реальности.

— Ой! Страшная какая.

— Она мертва.

— Тогда еще и пахнет плохо.

— Ты ее помнишь?

— Вот так сразу не вспомню. Нет. Но с другой стороны, у меня прошлая неделя была напряженной по части воспоминаний. Как давно мы с ней имели дело?

— Не очень давно.

Макглейд приподнял бровь:

— Ты что, до сих пор на меня злишься, Джеки?

Я забрала фотографию, тщательно стараясь не прикоснуться к его руке.

— Если ты не желаешь сотрудничать… — начала.

— Ты меня запутываешь. Разве нельзя это отложить? Я как раз смотрел на DVD новую «Белоснежку», режиссерская версия, полная. Дальше как раз шла сцена оргии.

Я нахмурилась, спрашивая себя, как мне действовать дальше. Мне нужна была информация, но когда дело касалось Макглейда, приходилось подстраиваться и лавировать по волнам вместе с ним.

— У тебя хранятся старые дела? — спросила я.

— А как же. В офисе.

Я с шумом выдохнула. У меня начиналась головная боль — возможно, потому, что я надышалась здесь какой-то отравой, — и я быстро теряла тот небольшой резерв терпения, которым запаслась, направляясь в это логово. Я осторожно сделала еще шаг, и под ногой что-то хрустнуло.

— Эй, поосторожнее с пиццей, Джек! Я ее не сам выращиваю.

— Одевайся! — скомандовала я. — Мы едем в твою контору.

— Поцелуй меня в зад! Я сегодня выходной. Никуда я не поеду.

— В таком случае ты арестован.

— За что?

— За то, что ты козел!

— За это ты меня не арестуешь. У меня есть справка по этому поводу.

— Ладно. Как насчет оскорбления действием офицера полиции?

— Я тебя и пальцем не тронул.

— Лицезреть тебя в нижнем белье все равно что подвергнуться изнасилованию.