— Дайте мне факты, — упрямо сказал Джо, — и заберите мои принципы. Насчет волшебства не знаю, что это такое, но можете его тоже взять себе. И вот еще что, сэр: разве вы не замечали, что, когда деятель кипятится и что-нибудь говорит, это превращает его в куклу? Неважно, что будет после, он должен твердить свое, чтобы не выглядеть дураком.

— Разумеется, не замечал, — ответил мистер Левендер, — я почти никогда не встречал такой узости у общественных деятелей, и никогда я не видел, чтобы они «выглядели дураками», как вы весьма грубо выразились.

— Где же ваши глаза, сэр? — проговорил Джо. — Где же ваши глаза? Даю вам честное слово, что это почти всегда так, хотя, я согласен, они любят подпустить туману. Но, трезво говоря, — если это только возможно общественные деятели неплохи, если держаться от них подальше. Вы же сами затеяли этот разговор, сэр, — добавил он примирительно, — кстати, вот вам и гостиница. Перекусите, и вам станет легче.

И он затормозил перед вывеской «Королевский Козел».

Мистер Левендер, затянутый в водоворот невероятных чувств, которые пробудил в нем цинизм шофера, глядел непонимающим взором на красный кирпичный дом.

— Здесь совсем неплохо, — сказал Джо, — когда я был бродячим торговцем, я частенько сюда наведывался. Там, где собираются коммерсанты, всегда найдется хорошее винцо, — добавил он, щелкнув себя по горлу. — И потом, здесь чудно готовят пикули. Вот ваши карточки.

Вдохновленный этими словами, мистер Левендер вылез из автомобиля, в сопровождении Блинк вошел в гостиницу и стал искать закусочную.

Дородная служанка с быстрыми красивыми глазами взяла у мистера Левендера пыльник и карточку и указала ему на стол, за которым уже сидел бледный интеллигентного вида молодой человек в очках.

— У вас не найдется еще мяса? — спросил молодой человек, не поднимая глаз от тарелки.

— Нет, сэр, — ответила служанка.

— Тогда принесите мне яичницу с ветчиной, — добавил он. — Вот вам второй талон, и принесите мне еще чего-нибудь, что у вас есть.

Мистер Левендер, муки которого при слове «мясо» стали непереносимыми, взглянул на обглоданную кость и вздохнул.

— Мне, пожалуйста, тоже ветчины и пару яиц вкрутую, — сказал он.

— Ветчину я вам подам, — ответила служанка, — но яиц осталось только на одного человека.

— И этот человек — я, — выговорил молодой человек, впервые отрываясь от тарелки.

Мистер Левендер мгновенно почувствовал к нему отвращение; вид у него был нездоровый: высокий бледный лоб, странно блуждающие запавшие глаза за стеклами очков.

— У меня нет никакого желания лишать вас ваших яиц, сэр, — проговорил мистер Левендер, — хотя я сегодня ничего не ел.

— А я ничего не ел полгода, — ответил молодой человек, — и недели через две мне нечего будет есть целых два года.

Мистер Левендер, который обычно говорил правду, посмотрел на своего собеседника с некоторым ужасом. Но молодой человек снова устремил все свое внимание на тарелку.

«Как обманчива внешность, — подумал мистер Левендер, — у него такое интеллигентное, можно даже сказать, одухотворенное лицо, а ест он, как дикарь, и лжет, как бродяга!» И поскольку голод стал снова терзать мистера Левендера, он сказал довольно ядовито:

— Вероятно, сэр, вы находите чрезвычайно забавным рассказывать неправдоподобные истории незнакомому человеку?

Молодой человек, в это время уже расправившийся со всем, что было у него на тарелке, помолчал немного и затем, слабо улыбнувшись, сказал:

— Я говорил в переносном смысле. Я полагаю, сэр, вы никогда не сидели в тюрьме?

При слове «тюрьма» сразу же сказалась природная доброта мистера Левендера.

— Простите меня, — тихо проговорил он, — скушайте всю ветчину, прошу вас. Я прекрасно обойдусь хлебом и сыром. Я бесконечно сочувствую вашему положению и ни в коем случае не хочу сделать ничего, что могло бы побудить вас еще раз навлечь на себя несчастье. Если это вопрос денег или чего-нибудь в этом роде, — робко продолжал он, — прошу вас, располагайте мною. Я ненавижу тюрьмы: это варварство; человека можно осуждать лишь на муки совести.

Глаза молодого человека зажглись.

— Меня и осудили, — сказал он, — только не на муки совести, а как раз из-за того, что я отказался идти против своей совести.

— Возможно ли? — воскликнул ошеломленный мистер Левендер.

— Да, да, — подтвердил молодой человек, отрезая себе здоровенный ломоть хлеба. — Иначе и не скажешь. Они хотели, чтобы я нарушил слово, чтобы я предал свои убеждения, а я отказался. Через две недели меня опять посадят, и вот, пока я на свободе, я должен есть, уж извините. Мне надо накопить как можно больше сил. — И он так набил себе рот, что не мог ничего более выговорить.