Мистер Левендер вновь засунул палец в рот и открыл глаза.

Зубной врач покачал головой.

— Невозможно, — сказал он, — этот суп совершенно здоров. Два другие гнилые. Они не полят?

Мистер Левендер покачал головой и повторил:

— 'От этот.

— Вы мой первый клиент за неделю, сэр, — сдержанно проговорил молодой немец, — но я не могу удалить вам здоровый суп.

При этих словах мистер Левендер ощутил, как душа его, находившаяся в пятках, возвращается на место.

— Нет? — спросил он, чувствуя, что душа поднялась уже до желудка.

— Нет, — ответил молодой немец. — Этот суп не мог причинить вам поль.

Мистер Левендер мгновенно почувствовал, что вся боль прошла, и вынул палец изо рта.

— Сэр, — сказал он, — я убедился в том, что вы честный человек. В вашем отказе удалить мне зуб есть что-то возвышенное, тем более, что у вас целую неделю не было клиентов.

— Не было, — сказал молодой немец, — правда, Сайсили?

Мистер Левендер вдруг увидел, что в кабинете находится молодая женщина, которая стоит, прислонясь к стене, с пинцетом в руке.

— Удали ему, Отто, раз он так хочет, — прошептала она.

— Нет, нет, — быстро проговорил мистер Левендер, вставляя челюсти. — Я ни за что на свете не захотел бы отягощать вашу совесть.

— Моя клиенты — все патриоты, — сказал зубной врач, — моей практике пришел капут. Мы в плохом положении, сэр, — добавил он с улыбкой, — но мы стараемся рапотать честно.

Молодая женщина так страшно взмахнула пинцетом, что у мистера Левендера кровь застыла в жилах.

— Надо же нам жить, — услышал он ее слова.

— Сударыня, — сказал он, — я глубоко уважаю ваше стремление расширить практику вашего супруга. Я убежден в вашей глубочайшей честности и поэтому не могу не признаться вам относительно моих намерений. Мой зуб действительно не болит, хотя, когда я делал вид, что болит, он доставил мне немало страданий. Я пришел к вам, чтобы составить свое мнение о деятельности вашего супруга и добиться его интернирования.

При этом слове муж и жена стали рядом, с изумлением и тревогой глядя на мистера Левендера, руки их, еще сжимавшие зубоврачебные инструменты, бессознательно потянулись друг к другу.

— Вам не надо ничего опасаться! — воскликнул тронутый до глубины души мистер Левендер. — Я вижу, как вы привязаны друг к другу, и, несмотря на то, что ваш муж — немец, он все же человек, и ничто не заставит меня отнять его у вас.

— Кто вы? — испуганно спросила молодая женщина, обнимая мужа за талию.

— Просто общественный деятель, — ответил мистер Левендер. — Я пришел сюда, сознавая свой долг, вот и все, уверяю вас.

— Кто на нас донес?

— Я не волен сообщить вам это, — сказал мистер Левендер, кланяясь так низко, как только позволяло ему сидячее положение. — Но верьте мне: мое посещение ничем вам не угрожает; я никогда не сделаю ничего, что могло бы огорчить женщину. И прошу вас, получите с меня, как если бы зуб был удален.

Молодой немец улыбнулся и покачал головой.

— Сэр, — сказал он, — я благодарю вас за то, что вы пришли сюда, так как это показывает, какая угроза нависла над нами. Труднее всего было переносить неопределенность нашего положения, догадываясь, что наши знакомые что-то тайно замышляют против нас. Теперь мы точно знаем, что это именно так, и нам легче подготовиться к худшему. Но скажите мне, — продолжал он, когда вы пришли сюда, вы, без сомнения, понимали, что отнять меня у жены значит причинить горе и ей и мне. Теперь вы говорите, что никогда не можете сделать этого, как же тогда вы пришли сюда?

— Ах, сэр! — воскликнул мистер Левендер, ероша волосы и глядя в потолок. — Я так и думал, что это может показаться непоследовательным вашему логическому немецкому уму. Но на свете много такого, чего мы, общественные деятели, никогда не сделали бы, если бы видели, как это делается. К счастью, как правило, мы этого не видим. Верьте мне, уйдя отсюда, я сделаю все, что в моих силах, чтобы спасти вас от той участи, которой вы вполне достойны избежать.

И он встал с кресла и взял шляпу.

— Я не предлагаю обменяться рукопожатием, — говорил он, отступая к дверям, — ибо чувствительнейше сознаю, что я перед вами в недостойном и неприличном положении. Я обязан вам зубом, и я не скоро это забуду. Прощайте!

Он спустился по лестнице и вышел на улицу, не в силах преодолеть волнение, которое испытывал при виде молодых людей, в страхе прижавшихся друг к другу. Тем не менее он удалился от дома зубного врача не на такое уж большое расстояние, когда рассудок вновь возобладал в нем и он начал понимать, что обитое красным бархатом кресло, в котором он только что сидел, на самом деле было радиопередатчиком, при помощи которого устанавливается связь с Берлином, или по крайней мере тайником для динамита, чтобы взорвать какого-нибудь короля или премьер-министра; что зеркала, которых в кабинете было по меньшей мере два, безусловно, предназначены для подачи сигналов вражеским аэропланам и цеппелинам. Душевное смятение его было так велико, что только случайно он пришел в Хэмпстед, а не в Скотленд-Ярд.