За ужин платить пришлось Дэнни. Наконец друзья вышли на Холстед-стрит. Для середины октября было холодновато, в воздухе ощутимо пахло зимой.

– Еще по стаканчику? – предложил Патрик. – Хочу рассказать про девицу, которую подцепил на прошлой неделе.

– В следующий раз, Ромео. Кстати, чуть не забыл! Карен на ужин приглашает.

– Кого из подруг она в этот раз приведет: библиотекаршу или воспитательницу? – застонал Патрик.

– И ту и другую.

– Обе страхолюдины, а сексуальный аппетит – как у бешеных крольчих. В прошлый раз одна гналась за мной до самого Лейкшор-драйв, размахивая трусиками над головой, и ржала не хуже кобылицы.

– Ладно, ладно! – засмеялся Дэнни. – Обещаю, сватать никого не будем.

– Ловлю на слове! – Они дошли до мотоцикла Патрика, старенького «триумфа», который разбирали и собирали столько раз, что облик изменился до неузнаваемости. Смахнув с кожаного седла пылинку, Патрик уже собрался сесть, даже ногу перекинул, как вдруг окликнул приятеля: – Ой, чуть не забыл. Про тебя спрашивали.

По спине Дэнни поползли мурашки.

– Кто?

Насмешка в глазах Патрика погасла, будто он предвидел реакцию приятеля.

– Эван Макганн.

Во рту Дэнни пересохло, в левом боку закололо, сердце застучало так бешено, что в любую минуту грозило вырваться из груди. Дэнни с трудом удалось изобразить беззаботность.

– Эй, шеф! – Теперь во взгляде Патрика читалось недоумение.

– Ну… – Дэнни растянул губы в улыбке. – Как он?

– Да не знаю, сам с ним не встречался. Просто слышал, что Эван вопросы задает.

– Так ему же двенадцать лет дали.

– Наверное, условно-досрочное заслужил.

– Похоже. – Сознание Дэнни наполнили кошмарные видения и сводящее с ума чувство опасности: пистолет Эвана направлен прямо в грудь.

– Что с тобой?

– Ничего, – кивнул Дэнни. – Полный порядок. Неожиданно как-то…

Приятель захохотал, повернул ключ зажигания – мотоцикл хрипло заурчал.

– Я же говорил!

– Что говорил? – сквозь рев мотора прокричал Дэнни.

– Братишка, чутье теряешь! – Патрик улыбнулся, нажал на педаль и помчался по Холстед-стрит.

В последний день Эвану выдали его собственную одежду. Отобрали казенные матерчатые туфли, выложили на исцарапанную стойку ботинки сорок пятого размера с металлическими набойками и проездной. Вернули золотой зажим для денег. Вручили пятьдесят долларов – щедрый подарок от штата Иллинойс должен был направить на путь истинный и сделать из бывшего вора добропорядочного гражданина.

Он стоял у здания тюрьмы рядом с двумя негритянками, которые с подозрением косились на него и жаловались друг другу на растущие цены. Подошел какой-то бывший заключенный, тоже из только что выпущенных, но знакомиться с ним не хотелось. Бесконечную подъездную аллею обрамляли чахлые деревья. Ржавая водонапорная башня с аккуратной надписью «Стейт-вилль» выглядела по-другому с этой стороны забора. Над головой расстилалось бесконечное пронзительно-голубое небо. Осенний воздух пах свободой и бесчисленными возможностями. Закрыв глаза, Эван вдыхал его полной грудью.

Надо же, часы остановились! Семь лет, два месяца и одиннадцать дней он жил по распорядку – подъем в пять тридцать, перекличка, душ, обед, прогулка, мастерская, ужин, перекличка, отбой. Повторить две тысячи раз.

Зато теперь в желто-черном полосатом автобусе конвоиры не сторожили дверей, а на запястьях не гремели цепи. Устроившись на переднем сиденье, он смотрел в лобовое стекло. Стейтвилль постепенно скрывался из виду. Каждое пожухшее деревце, каждый облупленный указатель выглядели воплощением чистоты и свежести.

Эван сошел в Джольет [8] и прошагал полмили до ближайшего ресторанчика, специализировавшегося на мясных блюдах. Приветливо улыбнувшись, официантка провела его в самую дальнюю кабинку, мимо мягких кожаных кресел и красиво накрытых столов, над которыми поднимался умопомрачительный запах жареного мяса. Разговоры негромкие, голоса приятные, а вот музыка ужасная: казалось, пианист наглотался метаквалона и решил пройтись по всему репертуару группы «Иглс». Бывший заключенный заказал антрекот и три холодных пива.

Каждый кусочек мяса буквально таял во рту.

Подобрав последней хлебной коркой оставшуюся на тарелке лужицу мясного сока, Эван пошел в туалет. Яркий свет люминесцентных ламп отражался от белого кафеля стен. Бьющая в глаза стерильность выводила его из себя. Открыв кран, он стал приводить в порядок волосы. Спешить некуда: передние пряди можно пригладить, а затылок – наоборот, взбить. Два студента в ярких футболках быстро сделали свое дело и исчезли. Беззаботно насвистывая, вошел мужчина постарше, в темном костюме. Направляясь к писсуару, он коротко кивнул. Дождавшись, когда пижон расстегнет ширинку и выпустит на свободу петушка, Макганн шарахнул его головой о кафельную стену.