А самодовольно улыбающегося майора Руденкова все-таки решили наказать. Слишком уж на его лице сквозило чувство победы над кадетами. В день, когда он остался ответственным, во время вечерней поверки, два кадета по общему решению покинули строй, а за них должны были ответить их товарищи. Пока Таракан проводил поверку, рисковая двоица проникла в канцелярию, где висела шинель майора, и обрезала ее по самое мужское достоинство. На это ушло совсем немного времени, потому что не было необходимости резать ровно и подпаливать бахрому. Сойдет и так…

Утром суворовцев разбудил взбешенный рев майора, надевшего шинель, чтобы выводить роту на зарядку. Крайних найти не удалось, потому что вечером шинель Таракана была в полном порядке, что сам Руденков отчетливо помнил, а в том, что все суворовцы были на вечерней поверке, подтверждала личная роспись майора… Ну, а ночью, он находился в канцелярии безотлучно. Свою шинель, которая тоже укоротилась непонятным образом, Руденков восстанавливал сам…

— Взвод! Становись! — скомандовал вице-сержант Хилев, и поторопил суворовцев, — Давайте быстрее!

— Кадеты! Строимся! — крикнул я зазевавшимся друзьям, и вдруг натолкнулся на негодующий взгляд Таракана, грозно надвигающегося на меня.

— Товарищ суворовец! Как вы назвали товарищей?! — прищурился командир взвода, — Кадетами?

Вытянувшись перед взводным, я стиснул зубы.

— Я вас, суворовец Коренев спрашиваю, как вы назвали своих товарищей? Вы что? Кадет? Что молчите? Кадет?

— Так точно, товарищ майор! Я — кадет! — гордо подняв голову, твердо взглянул я в лицо командиру.

— Что-о? — от подобной наглости у майора перехватило дыхание, — Взвод! Становись!

Суворовцы замерли перед командиром ровным строем, напряженно глядя перед собой.

— Это что за гниль из вас поперла! Хилев! Это что за штучки? Откуда это у вас? Вы хоть понимаете, что кадеты — это царские прихвостни, детишки богатых дворян, которые воевали против Красной армии! Они создали даже свою партию, партию кадетов, которая вела борьбу против большевиков! Вы что, не понимаете, у вас с ними нет ничего общего!

Взвод молчал, но майор кожей чувствовал, как в воздухе возникло мощное напряжение несогласных с ним суворовцев. Эту антисоветчину ему, как опытному офицеру-воспитателю, необходимо было выбить из еще юных голов.

— Суворовец Коренев!

— Я! — как струна вытянулся я.

— Вы суворовец? — навис над ним воспитатель.

— Так точно! Суворовец! — звонким голосом проорал я.

— Во-от! Молодец! — довольно заулыбался Таракан, — Теперь скажи своим товарищам, что ты не кадет, и больше никогда так не называй своих друзей!

Я молчал, напряженно глядя перед собой, словно не слышал распоряжения своего начальника. Тот недовольно нахмурился.

— Ну?! Говорите! Что вы молчите? Повторяйте за мной — я-не-ка-дет!

— Я-ка-дет! — твердо и гордо произнес я и взвод облегченно вздохнул.

— Вы что, ничего не поняли! — сорвался на крик Таракан, — Вы не кадеты! Хилев! Вы кадет?

— Так точно, товарищ майор! Кадет! — глядя прямо перед собой куда-то в пустоту, гаркнул вице-сержант.

— И я, суворовец Карамышев — кадет! — пришел на выручку товарищам Карамышев.

— И я — кадет! — произнес суворовец Ганза.

— И я!

— Я — кадет!

Антисоветчина неслась по рядам суворовцев, отчего у майора отвисла челюсть.

— Молчать! Вы — суворовцы! Кадеты — это негодяи!

— Товарищ майор! Кадетами были декабристы Рылеев и Бестужев! Фельдмаршал Кутузов! — возмущенно произнес суворовец Крошкин.

— Адмиралы Ушаков, Нахимов! — присоединился Ганза.

— Крузенштерн, Беллинсгаузен — кадеты! — продолжил Коренев.

— Знаменитый летчик Нестеров — кадет!

— Кадетом был Владимир Даль, составивший знаменитый словарь!

— Трехлинейная винтовка Мосина! Мосин — кадет!

— Первый самолет создал кадет Александр Можайский!

— Кадетами были художник Верещагин, композиторы Римский-Корсаков, Скрябин!

— Мол-чать! Мол-чать! — закричал майор, — Я вам устрою Римского с дружками Корсаковым и Скрябиным! На плац! Я вам всю вашу дурь выбью! Ишь, что удумали! Вы — суворовцы!!! В честь знаменитого полководца Александра Васильевича Суворова!