От голоса брюнетки хотелось закрыть уши, так как он напоминал скрип несмазанных дверных петель. .В огромных очках женщины отражался свет тусклой желтоватой лампочки, который казался зловещим.

Три дня! Отступившая паника вновь начала приближаться. Меня, скорее всего, уже ищут. Бабушка не находит себе места, Наташка доказывает в полиции, что меня у неё в тот злополучный вечер не было, начальство на работе ломает голову над тем, как сохранить имидж школы и не ударить в грязь лицом. Весь мир встал с ног на голову. Моя жизнь с хрустом лопнула на две половины, «До» - пусть не такая яркая и счастливая, но размеренная и спокойная, и «После»- пугающая, неясная, безобразная в своей непредсказуемости.

С отчётливой ясностью я поняла, что ничего не будет как раньше. Не будет заботливой бабушки, не будет уроков в школе, не будет посиделок с Наташкой в её кабинете, не будет совещаний в актовом зале. Теперь, всё, что когда- то меня раздражало, утомляло, обижало казалось таким дорогим и близким. Это была моя жизнь, мои будни, которые я не ценила, ждала перемен, знаменательных событий. Ну вот они эти перемены, получай, ешь на здоровье!

– Нет, вы только подумайте, - брюнетка уже голосила, нервно, злобно оглядывая сидящих вокруг. – Они просто не имеют права меня здесь удерживать. Мой бывший муж друг двоюродного брата секретаря председателя городского управления. Я найду управу, я подключу свои связи, как тогда, когда моему ребёнку в больнице сделали укол, а он после него долго плакал и не мог уснуть. И знаете чего я добилась? Эту сестру уволили!

– Закрой пасть,- лысый зло сплюнул. – От твоего нытья блевать тянет. За халявными путёвочками припёрлась? Так то, бесплатный сыр, знаешь где только бывает? А вот меня, как лоха с работой развели, я же не ноюсь.

Я невольно испытала чувство благодарности к парню. Сама я, в силу своего воспитания, никогда не смогла бы нагрубить человеку, несмотря на то, что порой мне очень этого хотелось. Весьма неприятная особа. С подобными дамочками мне приходилось сталкиваться в школе.

Первое сентября, школьная линейка, погожее утро, обещающее превратиться в тёплый день. Верхушки деревьев слегка покрылись золотом, прохладный ветерок остужает разгорячённую волнением кожу. На мне светлая юбка и белоснежная блуза, мне немного страшно, немного весело. Аркадий Кондратьевич объявляет имена новых учителей. Вот из толпы вышел учитель труда, приземистый мужичок, нарядные детишки и их ро дители приветственно хлопают , вот называют имя моей подруги, и на сцену выплывает Наташка. Директор вызывает меня. Я иду туда, где уже стоят трудовик и математичка, дети продолжают хлопать, я улыбаюсь. Но вдруг из толпы, грубо накладываясь на хрипло-звучащую из неисправных динамиков , песню, раздаётся голос одной из мамаш. Зычный, сметающий на своём пути любые преграды, он пролетает над школьным двором старой вороной с пыльными крыльями и бьёт мне прямо в темя.

– Ой, батюшки! Так она сама ещё дитя дитём! – восклицает мамаша. – Да с урока такой учителки и сбежать не грех!

Надо ли говорить, что настроение моё было испорчено. Но к полному нулю оно скатилось, когда один из классов воспользовался этим советом и не явился на урок.

– Да надоело просто торчать в этом подвале- пискнула блондинка, жалобно всхлипнув. – Так говном воняет, я скоро умру здесь. Чего им от нас надо, зачем эти люди пообещали сдать нам дешёвую квартиру?

– Тихо, милая. – зашептал ей очкарик. – всё будет хорошо, мы скоро выйдем отсюда, там на улице будет свежий воздух, солнышко…

Я, на мгновение, почувствовала зависть к этой миловидной блондиночке. Как бы мне хотелось, чтобы кто- то близкий, вот так же шептал в моё ухо всякие успокоительные глупости. Но я одна, всегда одна. Одна сидела дома, когда все бежали на дискотеки, одна приходила в августе в школу, помогать красить парты, пока мои одноклассники валялись на пляже, одна возвращалась с вечеринок раньше всех, ведь только мне не позволялось задерживаться после восьми, одна приходила на свадьбы своих подруг, ведь только у меня не было пары.

– Ага, птички и травка зелёная, - раздражённо прервал лысый . – Хорош сопли разводить! Неужели вы не поняли, куда и к кому попали? Вы им в рожи смотрели? В их глаза? Нас переправят через портал, раздарят кровососам, и мы сдохнем, все до одного, потому, что кровососы выпьют нашу кровь. Понятно вам?!

Паника сменилась усталостью. Как же всё это надоело. Надоело бояться, надоело знакомиться с новыми, но такими отвратительными людьми, надоело ожидать чего – то. Даже заплакать больше не получается, я израсходовала запас слёз. Глаза сухие, воспалённые, тело слабое и вялое после болезни. Пусть будет, что будет. Хотят убить, пусть убивают, хотят моей крови – да берите, мне не жаль, только оставьте меня в покое на несколько часов, дайте отлежаться, дайте ещё немного подышать морозным воздухом, посмотреть в белёсое, словно топлённое молоко небо, ощутить прикосновение снежинок к своим щекам.

Но лысому, явно, хотелось борьбы, он не собирался сдаваться без боя.

Он вскочил с матраса и принялся яростно отбивать кулаки о металлическую обшивку двери.

– Эй вы! – орал он во всю глотку. – Козлы кровососущие! Откройте эту хренову дверь, а не то, мы сейчас надышимся дерьмом и сдохнем, и вы не получите нас живыми!

Все тоскливо смотрели на жалкие потуги лысого, скорее всего, он проделывал это не в первый раз, и его действия никакого результата не давали.