Люсьен, сидящий в нескольких шагах от меня, бросил четвертое яблоко в кусты, когда я укусила свое.

— Фермерские земли и поля близко, — объявил он. — Мы должны оставаться незамеченными. Мой отец плохо платит за урожай, а землевладельцы зарабатывают дополнительные деньги любыми способами.

— Даже продавая местоположение одного из сыновей Высшего Лорда?

— Особенно так.

— Ты им не нравишься?

Его челюсть сжалась.

— Как самый младший из семи сыновей, я не был особенно нужен или желаем. Возможно, это было хорошо. Я мог учиться дольше, чем отец разрешал другим братьям, прежде чем вышвырнуть их за дверь, чтобы они правили одной из наших территорий, и я мог тренироваться, сколько хотел, так как не полагал, что я настолько глуп, чтобы проложить свой путь на вершину списка наследников убийствами. И когда мне стало скучно учиться и сражаться... я узнал, что мог, про землю от ее людей. Узнал также и о людях.

Он со стоном поднялся на ноги, его распущенные волосы мерцали от полуденного солнца, рассыпающего оттенки крови и вина.

— Я бы сказала, что это звучит скорее как жизнь-Высшего-Лорда, чем жизнь праздного, нежеланного сына.

Длинный стальной взгляд.

— Ты думаешь, что лишь ненависть побудила моих братьев сделать все возможное, чтобы сломить и убить меня?

По моему позвоночнику пробежала дрожь. Я закончила яблоко и развернулась, срывая еще одно с нижней ветви.

— Ты хочешь её — корону своего отца?

— Никто меня об этом не спрашивал, — сказал Люсьен, когда мы двинулись дальше, уклоняясь от гниющих падающих яблок.

Воздух был липко-сладким.

— Кровопролитие, которое начнется из-за короны, не стоит ее. И его гниющий двор тоже. Я бы получил корону лишь для того, чтобы править коварными двуличными людьми.

— Лорд Лисов, — сказала я, фыркая, вспоминая о маске, которую он когда-то носил. — Но ты так и не ответил на мой вопрос — почему здешние люди продадут тебя.

Впереди светился воздух, и за ближайшим деревом начиналось золотистое ячменное поле.

— Они будут делать это после Джесминды.

Джесминда. Он никогда не называл ее имени.

Люсьен скользнул между колеблющимися стеблями.

— Она была одной из них, — эти слова были едва слышны за вздохами ячменя. — И когда я не защитил ее... Это было предательством их доверия. Я бежал к другим домам, убегая от своих братьев. Они выгоняли меня за то, что я позволил этому случиться с ней.

Волны золота и цвета слоновой кости вращались вокруг нас, небо — живой, неискаженный голубой.

— Я не могу винить их за это, — сказал он.

Мы пересекли плодородную долину к вечеру. Когда Люсьен предложил остановиться на ночь, я настояла на продолжении пути — прямо к предгорьям, которые превращались в серые заснеженные горы, которые означали начало общей территории с Зимним Двором. Если бы мы смогли пересечь границу за день или два, то возможно моей вернувшейся силы было бы достаточно, чтобы связаться с Рисом — или рассеиваться остаток пути домой.

Этот поход не был легким.

Большие скалистые валуны, испещренные мхом и длинными белыми травами, которые шипели как змеи, занимали наше восхождение. Ветер развеивал наши волосы, температура опускалась по мере того, как мы поднимались.

Этой ночью... Нам придется рискнуть и развести огонь этой ночью. Просто чтобы оставаться в живых.

Люсьен тяжело дышал, когда мы взбирались на нескладный валун, долина раскинулась позади, лес — запутанная река цвета за ее пределами. В какой-то момент он пропадет из виду.

— Как ты даже не запыхалась? — задыхался он, подтаскивая себя на плоскую вершину.

Я отбросила назад волосы, которые ветер вырвал из моей косы и они хлестали меня по лицу.

— Я тренировалась.

— Я это понял тогда, когда ты сражалась с Дагданом и победила.

— На моей стороне был элемент удивления.

— Нет, — тихо сказал Люсьен, когда потянулся к плато на следующем валуне. — Это все была ты, — мои ногти клацнули, когда я вцепилась пальцами в скалу и поднялась. — Ты прикрыла мою спину — с ними, с Ианфе. Спасибо.

Слова затронули что-то во мне, и я была рада, что ветер продолжал реветь вокруг нас, хотя бы потому, что скрывал жжение в моих глазах.

Наконец-то я поспала.

Треска огня в нашей последней пещере, тепла и относительной удаленности было достаточно, чтобы я, наконец, заснула.

И в своих снах, я думаю, что проплыла в сознание Люсьена, как если бы маленький уголек моей силы вернулся.

Мне снился уютный огонь, отвесные стены, пространство настолько маленькое, что оно едва вмещало нас и огонь. Мне снилась воющая темная ночь за его пределами тех звуков, что так осторожно прослушивал Люсьен, продолжая наблюдать.