Историк А. Валлон говорит по этому поводу: «Раб или свободный – все годилось для пирата. Но свободный был более желателен. Не столько принималось во внимание, каким достоинством или какой силой он обладал, сколько было важно, какая цена может быть предложена за его свободу из его личных средств. Морской разбой, хотя и поставленный вне закона, имел свой законный способ действия: свободный гражданин, будучи продан, становился рабом того, кому он должен был возместить заплаченную за свой выкуп сумму. Таким образом, Никостат, который вышел в море, чтобы поймать трех своих беглых рабов, попал в руки пиратов, был доставлен в Эгину и продан. [27] Его выкуп стоил ему не меньше 26 мин, [28] и он должен был бы сделаться рабом, если бы не нашел средства вернуть то, что ему ссудили, чтобы выплатить этот выкуп. Это был поразительный закон, который, борясь с морскими разбойниками, в то же время покровительствовал их торговле под прикрытием подставного лица или укрывателя. В конце концов пираты становились также и корсарами, и государства давали им каперские свидетельства на право похищения людей враждебного племени, если государства сами не посылали свои корабли для подобного рода разбойничьих набегов».

Середина III века до н. э. была критической для Древнего Рима. Соперничество с Карфагенской державой – наследницей опыта и традиций финикийских купцов-пиратов – требовало создания соответствующего военного флота. Это был поворотный момент в ходе политического и военного столкновения между Римом и Карфагеном и, в известной степени, в истории римской республики. Аграрная страна, сильная своей сухопутной крестьянской армией, стояла на перепутье: нужно было либо строить флот и становиться могучей морской державой, либо полностью отказаться от стремления к господству в Западном, а затем и в Восточном Средиземноморье.

Правящие группировки Рима, приняв решение создать мощный военный флот, целеустремленно, с присущими римлянам основательностью и прагматизмом приступили к строительству кораблей и подготовке корабельных экипажей.

Как образец для постройки боевых кораблей римляне использовали выброшенную на берег карфагенскую пентеру (гребно-парусный корабль, на котором каждым веслом гребли одновременно пять гребцов). Древние историки сообщают, что римляне при помощи судостроителей из союзных греческих городов в Южной Италии изучили устройство этой пентеры и в 260 году до н. э. в короткий срок построили 100 таких кораблей. Имеются сведения, что при этом для ускорения постройки римляне изготавливали одновременно отдельные детали набора и обшивки корпусов для множества однотипных судов, которые в дальнейшем шли на сборку. Видимо, это был один из первых случаев в истории массового изготовления технических устройств из унифицированных деталей.

В том же году кроме 100 пентер римляне построили 20 более легких кораблей для разведывательной и посыльной службы. Одновременно со строительством флота римлянами велась подготовка экипажей – в первую очередь, команд гребцов. Сохранились сведения о массовом обучении гребцов согласованной гребле на пентерах еще на берегу во время постройки судов.

Древнегреческий историк Полибий сообщает об этом:

«Пока одни заняты были возложенным на них сооружением судов, другие собирали команду и на суше обучали ее гребле следующим образом: они посадили людей на берегу на скамьи в том самом порядке, в каком они должны были занимать места сидения на судах, посредине поставили келевста [29] и приучали их откидываться всем разом назад, притягивая руки к себе, а потом с протянутыми руками наклоняться вперед, начинать и кончать эти движения по команде келевста».

Безусловно, и при вводе в строй этих 120 кораблей римский флот по их числу и опытности экипажей не мог сравниться с карфагенским. Но римляне изобрели новое боевое средство – абордажный мостик (corvus – «ворон»), благодаря которому стало возможным в полной мере использовать в морском бою высокие боевые качества римских легионеров.

Полибий подробно рассказал об устройстве ворона и тактике его использования римлянами в морском бою:

«Так как корабли римлян вследствие дурного устройства были неловки в движениях, [30] то на случай битвы придумано было кем-то следующее приспособление, в позднейшее время называвшееся вороном: на передней части корабля утверждался круглый столб в четыре сажени [31] длиной и три ладони [32] в поперечнике, с блоком наверху. К столбу прилажена была лестница в четыре фута [33] ширины и в шесть сажен [34] длины, подбитая с помощью гвоздей поперечными досками. В дощатом основании лестницы было продолговатое отверстие, коим лестница и накладывалась на столб в двух саженях [35] от начала ее; по обоим продольным краям лестницы сделаны были перила вышиною до колен. На конце лестницы прикреплено было нечто наподобие железного заостренного песта с кольцом наверху, так что все вместе походило на орудие хлебопека; через кольцо проходил канат, с помощью которого во время схватки судов ворон поднимался на блоке и опускался на палубу неприятельского корабля спереди или с боков, когда во избежание бокового нападения нужно было повернуть корабль в сторону. Как только вороны пробивали палубные доски и таким образом зацепляли корабли, римляне со всех сторон кидались на неприятельское судно, если сцепившиеся корабли стояли бок о бок; если же корабли сцеплялись носами, тогда воины переправлялись по самому ворону непрерывным рядом по двое. При этом шедшие во главе воины держали щиты перед собой и отражали удары, направляемые с фронта, а следующие за ними опирались краями щитов о перила и теми ограждали себя с боков».

Уже в 260 году до н. э. римляне впервые добились победы в морском бою у мыса Мио близ Мессины. Из 130 карфагенских кораблей были потоплены и взяты в плен около 50. Этот успех потряс современников, особенно самих римлян. Консул Гай Дуилий, командовавший римским флотом, был удостоен (помимо обычного триумфа) совершенно исключительных почестей: по постановлению сената его должен был в общественных местах сопровождать флейтист.

В честь этой победы в Риме на форуме была воздвигнута мраморная колонна, украшенная носами захваченных карфагенских кораблей (ростральная колонна: от rostrum – «нос корабля»). В 256 году до н. э. карфагенский флот вновь был разгромлен римлянами в битве у мыса Экном. Консул Марк Атилий Регул с 330 кораблями сумел потопить 16 и захватить 114 вражеских кораблей – почти треть карфагенского флота. В 241 году до н. э. проконсул Гай Лутаций Катул с 200 кораблями снова разгромил карфагенян в бою у Эгатских островов, потопив 50 и захватив 70 кораблей. С этого времени началось активное использование римлянами флота в завоевательных войнах и в борьбе с пиратскими флотилиями.

В конце 30-х годов III столетия до н. э. иллирийский царь Агрон сумел подчинить себе гнездо иллирийских пиратов – побережье Адриатического моря от Эпира до Истрии. Развитию там пиратского промысла способствовало то, что, по свидетельству Страбона, «все иллирийское побережье оказывается исключительно богатым гаванями как на самом материке, так и на близлежащих островах, хотя на противоположном италийском побережье наблюдается обратное явление; оно лишено гаваней. Однако оба побережья теплые и одинаково плодородны, так как здесь растут маслины и прекрасный виноград, за исключением, быть может, немногих мест, где климат слишком суров. Несмотря на такие свойства иллирийского побережья, прежде оно находилось в пренебрежении, наверное оттого, что не знали его достоинств, но скорее в силу дикости обитателей и их склонности к пиратству».

Ростральная колонна

Иллирийцы грабили торговые суда, плывшие из портов Италии в Адриатическом море, и опустошали берега Греции от Эпира до Мессении.

В 230 году до н. э. Агрон погиб в битве с греками. Его вдова, царица-регентша Тевта, выпустила в море флотилию из сотни судов с 5 тысячами воинов под командой флотоводца Скердиледа (возможно, брата Агрона) для нападения на суда греков и их союзников. Но иллирийские суда флотилии Скердиледа нападали на все суда, плававшие в Адриатике.