Месье Куртеплак сдвинул брови, он не смеялся.

– Вы новый сосед? – спросил он.

– Хе-хе! – засмеялся папа. – Не совсем так, скорее это вы новый сосед, хе-хе!

– Пусть так, – сказал месье Куртеплак, – тогда вы окажете мне любезность, если не будете больше швырять ваши отбросы через живую изгородь.

Папа перестал смеяться, глаза у него стали круглыми.

– Вот именно, – продолжал месье Куртеплак, – мой сад – не завод по переработке вашего мусора.

Моему папе это совсем не понравилось.

– Скажите-ка! – сказал папа. – Вам, наверное, ваш тон кажется забавным? Наверное, вы нервничаете из-за переезда, но всё равно…

– Вовсе я не нервничаю! – закричал месье Куртеплак. – И вообще, каким тоном хочу, таким и говорю, но, если вы не желаете проблем, перестаньте относиться к этому участку как к своей урне, в конце концов, это немыслимо!

– Не слишком заноситесь с вашей старой колымагой и вашей жалкой мебелью, вот что! – закричал папа.

– Ах вот как? – спросил месье Куртеплак. – Ну ладно, поглядим. А пока что я верну вам должок…

Месье Куртеплак нагнулся и стал кидать в наш сад кучи опавших листьев, бумажки и три бутылки, а потом ушёл к себе в дом.

Папа постоял с открытым ртом, а потом повернулся к месье Бледуру, который всё ещё протирал свою машину, и сказал:

– Нет, ты видел, Бледур?

Тогда месье Бледур надул губы и сказал:

– Видел, видел. Стоило появиться новому соседу, и я для тебя больше не существую. Я всё понял!

И он ушёл к себе домой.

Похоже, месье Бледур ревнует.

Папа вошёл в дом, широко улыбаясь.

– Моё семейство будет довольно, – сказал он. – У меня для вас приятный сюрприз. Выгляните в окно и скажите, что вы видите.

– Я вижу полицейского, который выписывает штраф на какую-то зелёную машину, – сказала мама.

Тогда папа перестал улыбаться и выбежал. Мы с мамой пошли за ним.

Папа стоял на тротуаре и разговаривал с полицейским, который писал кучу всего на голубой бумажке с таким же видом, какой бывает у Бульона, нашего воспитателя, когда он записывает наши имена, чтобы потом наказать.

– Но послушайте, господин полицейский, – говорил папа, – я не понимаю…

– Этот автомобиль припаркован перед выездом из гаража, – ответил полицейский.

– Но это мой гараж и мой автомобиль! – закричал папа.

– Как – твой автомобиль? – спросила мама.

– Я всё объясню, – сказал папа, – ты же видишь, сейчас я занят.

– Ваш это гараж или нет, несущественно, – сказал полицейский. – Правила дорожного движения тут не делают различия. Надеюсь, вы знаете правила?

– Я всё-таки хотела бы услышать от тебя, что это за автомобиль?! – закричала мама.

– Я отлично знаю правила, я вожу уже много лет и предупреждаю: у меня есть очень высокопоставленные друзья! – сказал папа.

– Вот как? Тем лучше, – сказал полицейский, – может быть, они вам одолжат денег для оплаты этого штрафа. А пока что передавайте им привет!

Полицейский засмеялся и ушёл.

Папа остался стоять, весь красный, с голубой бумажкой в руке.

– Итак? – спросила мама, и вид у неё был очень нервный.

– Итак, – сказал папа, – я поменял нашу старую машину на эту. Хотел сделать вам приятный сюрприз, тебе и Николя, но всё пошло не так!

Мама скрестила руки на груди, а если она так делает, то, значит, очень сердится.

– Как? – спросила она. – Ты делаешь такую крупную покупку, даже не посоветовавшись со мной?

– Если бы я посоветовался, какой же это был бы сюрприз! – сказал папа.

– А, ну конечно! – сказала мама. – Я недостаточно умна, чтобы давать тебе советы по покупке автомобиля. Женщины годятся только для кухни. Правда, когда ты сам идёшь покупать себе костюм, это просто чудеса! Вспомни тот, полосатый!

– А что с полосатым? – спросил папа.

– Ничего, если не считать того, что я бы такую ткань даже для обивки матраса не выбрала. Да она ещё и мнётся! Ты бы хоть насчёт цвета этой машины со мной посоветовался. Какой-то ужасный оттенок зелёного! К тому же ты знаешь, я не выношу зелёный! – сказала мама.