– Бардак! – воскликнул граф и вскочил на ноги. – Я сижу, жду его, а он спит!

– Ваше сиятельство, вы должны были прийти раньше. Хозяин ждал вас.

– Хватит! Я спать. И завтра же уеду отсюда. Пещера горного короля!

С шумом граф прошёлся по коридору и свернул в левое крыло, к своей спальне. Несколько пар любопытных глаз глядели сквозь приоткрытые двери на размахивающего руками и кричащего графа. Он сам пытался заставить Барсукова его ждать, а теперь, как выяснилось, зря просидел столько времени у пустого кабинета.

– Ноги моей здесь не будет! Завтра – домой!

Глава третья

Вино и соблазнительница

Барсуковская усадьба отличалась непререкаемой ухоженностью и обширностью. Ранним утром она выглядела практически безжизненным краем. Лишь несколько слуг можно было встретить у летней кухни и вольера с собаками. Впрочем, нет. Не только слуги покинули тёплые кровати столь рано. В восточной части усадьбы занимался пробежкой господин с треугольной бородкой. Издалека признать в этом полуобнажённом любителе утренних пробежек графа Соколовского представлялось просто невозможным. Представить себе известного столичного аристократа в таком облике сумел бы далеко не каждый его знакомый, для этого понадобились бы недюжинная фантазия и развитое воображение.

Покончив с пробежкой, граф остановился у двух вёдер с водой и, контролируя своё дыхание, стал поочерёдно поднимать их к плечам. Несколько раз он делал перерывы, выполняя вращения руками и туловищем. Поупражнявшись так минут десять-пятнадцать, Александр Константинович, высоко поднимая колени, побежал в сторону речки, окружённой зарослями камыша. Здесь утренний любитель спорта остановился. Широко расставив ноги, он поднял вверх руки и вобрал в лёгкие воздуха. Опустив руки на пояс, граф выдохнул. Но что-то отвлекло его внимание и не позволило повторить упражнение второй раз.

Оттуда, из блестящей золотом гущи камышей, доносились обрывки необычайно секретного и нежного разговора. Движимый привычным любопытством, граф Соколовский напрочь позабыл про утреннюю зарядку и сделал пару шагов вглубь камышей. В этих зарослях от окружающего мира пытались спрятаться два любящих сердца. Граф пригнулся и раздвинул сухие жёлтые стебли. В юноше он узнал Пашу Барсукова – сына Михаила Михайловича. Он держал у своего лица ручки незнакомой молодой девушки.

– … не плачь. Не плачь. Мы обвенчаемся, клянусь. Я люблю тебя и не позволю никому нас разлучить.

Ветер подул в сторону реки, и граф Соколовский с трудом смог разобрать слова юного Барсукова. Он совершенно не понял слов девушки, но по её лицу было понятно – она находится в крайнем возбуждении и чем-то сильно обеспокоена. Она с мольбой что-то сказала юноше и едва не заплакала. Часть ответа граф снова не разобрал и мысленно проклял шумевший камыш.

– Аннушка, даю слово, скоро многое поменяется. Нам не помешает…

Целуя руки своей возлюбленной, юноша продолжал говорить и обещать со всей той горячностью, что свойственна всем влюблённым. Граф со злостью сжал сухие стебли в кулаке. Он находился в трёх шагах от какой-то тайны и не мог разобрать ни слова! Проклиная шумящий камыш и сговорившийся с ним ветер, граф Соколовский бесшумно отошёл назад.

Александр Константинович спешно закончил свои утренние занятия и, окатив себя двумя вёдрами холодной воды, поспешил в дом. Он торопился не только для того, чтобы поскорее согреться, но и чтобы остаться незамеченным для Павла Барсукова и его возлюбленной.

Утром граф Соколовский завтракал отдельно. Впрочем, как и большинство гостей. Слишком разнообразными оказались их распорядки дня. Князь Пулев, к примеру, к которому Александр Константинович испытывал сильную антипатию, соизволил проснуться уже к обеду.

– Потому что меньше надо играть в карты, – пробурчал граф Соколовский.

Он, уже переодевшийся в щегольской костюм, сидел наедине со своей няней в беседке, скрывающейся от мира ярко-красной накидкой плюща.

– Франц Карлович ему вчера сильно проигрался, – пожаловалась Марфа. – Бедолага так обиделся, что утром даже надухариться забыл.

– А кстати, где он сейчас? – выгнул бровь петербургский аристократ.

– Побродил-побродил, и к себе ушёл. Он вчера, по-моему, даже в долг залез.

– Я его со вчерашнего вечера не видел. Твоя комната рядом с его?

Марфа хмыкнула и замялась. Её, как и прислугу остальных гостей, поселили в отдельном здании, не в хозяйской усадьбе.

– Ты что в корпусе для прислуги живёшь? – граф недовольно нахмурил брови. – Чего же ты молчишь?

– Александр Константинович, успокойся. Не стоит. Не в первой. На тебя и так, уж прости, как на дурачка, смотрят. Ты зачем вчера крик поднял? Разбудил гостей, хозяина дома.

– Не твоего ума дело. Знала бы ты, как я хочу поскорее уехать от всего этого. Скорее бы оказаться дома, подальше от этих лицемеров.