– Так сразу и ОМОН, а я один не подойду?
– пошутил генерал, - старый конь борозды не портит.

– Слушай, конь, мне не до шуток, у меня внука похитили, а с ним ещё двоих детей, американских, назревает мировая война, а ты про пашню думаешь.

– Ты это серьёзно?

– А ты считаешь, что я, старая дура, из ума выжила и решила поиграть в похитителей детей?
– мамуля разозлилась не на шутку, видимо, генерал никак не хотел верить в случившееся.

– Так, понятно. А как фамилия твоих американцев?

– Ой, а я и не знаю.... Погоди, сейчас у дочки спрошу. Мариша, детка, как фамилия наших гостей?
– крикнула мама, высунув голову из-за двери.

– Фристоуны, - ответила я, вытирая слёзы. Успокоительные капли подействовали, я понемногу стала приходить в себя.

– Что-то мне подсказывает, что эту фамилию я недавно слышал. Точно, вспомнил.... Полина, а Сергей Молчанов не зятем тебе приходится.

– Зятем.

– Ну вот, кажется, теперь начинаю соображать.

– Давно бы так. А то "Старый конь борозды не портит".... Да и глубоко не вспашет, если помнишь поговорку.

– Обижаешь..... Раньше не жаловалась.....

– Да и сейчас не жалуюсь. Всё, прости, пойду, посмотрю, что там Тими делает, совсем раскис парень, надо бы успокоить.

– Я позвоню, немного разберусь с делами и позвоню.

План-перехват газели с заляпанными номерами ничего не дал. Посты ГИБДД один за другим отзванивались, повторяя одно и тоже, что газелей прошло много, но ничего подозрительного в них не обнаружено. Похитители как в воду канули или же сменили машину, что более всего вероятно. Толик поднял на уши весь город, но ничего полезного для себя не извлёк. Никто ничего не знал, не видел, и не слышал. Действовали гастролёры, с местными городскими в контакты не вступали. Толик ломал голову, откуда они могли точно знать адрес и не засветиться, когда следили за домом. Их явно кто-то наводил. Охрана бы заметила, если бы возле дома постоянно крутилась одна и та же машина. Или их было несколько?

Джерик провел на операционном столе четыре часа, но, слава Богу, остался жив, хотя был в очень тяжёлом состоянии. Надежды на то, что собака выкарабкается, мало, но всё же есть. Джерик получил лошадиную дозу наркоза и, когда со всеми предосторожностями его вытащили из машины и перенесли в дом на матрац, долго не приходил в себя. Спустя два часа глаза его приоткрылись, он захотел подняться, но не смог, заскулил и вновь упал. Я гладила его мордочку, он чуть слышно повизгивал и лизал мне руки.

– Умничка моя, хорошая собачка, ты обязательно поправишься, это я тебе обещаю. Пить хочешь, солнышко ты моё, - я подставила под собачью морду миску с водой, Джерик вначале ткнулся носом, затем с жадностью стал лакать. Утолив жажду, он снова закрыл глаза. По его равномерному дыханию я поняла, что пёс уснул, и на цыпочках отошла. Лена позвала меня выйти на веранду покурить. Только мы расположились на стульчиках и затянулись, выпуская дым, как дверь с шумом распахнулась, и на пороге, еле передвигая лапы и покачиваясь из стороны в сторону, появился Джерик. С трудом перешагнув порог, он дополз до нас и развалился у наших ног.

– Да что же это такое, - возмутилась я, - даже под наркозом услыхал знакомое слово "покурить" и вот, нате вам, приполз. Чудо ты моё, тебе же нельзя вставать, швы могут разойтись, - я поправила слегка съехавшую повязку, Джерик приоткрыл один глаз и громко вздохнул.

– Надо же, ведь всё понимает, только не говорит, - Лена потрепала его по голове, уши от её прикосновения задвигались, как локаторы.
– Давай почешу тебя за ушками, ну, нравится, нравится.... Хороший мужик этот Джон, мы всю дорогу разговаривали, только не понятно о чём. Он своё болтает, я своё, и оба, как два придурка, кивали головами в знак согласия. Кто о чём говорил, Бог его знает...

Глава 29

Николь, прижимая к себе кролика одной рукой, второй тёрла глаза, размазывая по грязным щекам скатывающиеся слёзы.

– Я домой хочу, к папе....
– чуть слышно шептала она.

– Я знаю, детка, знаю....
– Сашка притянул к себе ребёнка, достал носовой платок и стал оттирать с личика грязь.
– Придётся потерпеть, крошка. Мы с Чарльзом тоже хотим домой, но видишь, не плачем. Сядь, Чарльз, который час маячишь, в глазах уже рябит.

– Вы большие, а взрослые не плачут...
– шмыгала Николь носом, - я хочу позвонить папе, он волноваться будет, если нас так долго нет.

– Николь, милая, ты же понимаешь, здесь нет телефона-автомата, откуда же нам позвонить?
– Чарльз наконец-то остановился, подошёл к девочке и присел перед ней на корточки, - мы с Сашей обязательно что-нибудь придумаем, вот увидишь, всё будет хорошо, скоро нас отпустят домой.

Оба парня понимали, что, скорее всего, в живых их не оставят, но как могли утешали ребёнка, чтобы не напугать её ещё больше. Никто ведь не знает, где их держат.