Одной радиотехникой интересы Додика не ограничивались. Летом он уезжал в Причерноморье, где на свой страх и риск раскапывал скифские курганы. Страсть к археологии заставляла его проникать в древние склепы и воровать в музеях приглянувшиеся экспонаты.

Вообще у Додика постоянно случались конфликты с милицией. Человек не от мира сего, он не умел чтить чужую собственность, как государственную, так и личную. Если, например, ему срочно требовался кусок телевизионного кабеля, он без зазрения совести срезал его с соседней крыши. Точно так же он поступал с телефонами-автоматами, релейными будками и трансформаторными подстанциями, в которых видел лишь источник получения дармовых деталей для какого-нибудь из очередных своих прожектов.

Однажды по его вине на несколько часов остановилось железнодорожное движение. Неловкий и недотепистый на вид Додик сумел-таки выкрасть из диспетчерской какой-то блок, ведающий путевой сигнализацией. Все улики указывали на Додика, однако следователи транспортной прокуратуры так и не сумели доказать его вину. Все их профессиональные приемчики, весьма действенные против заурядных граждан, оказались бессильными против юного гения.

При всем при том Додик был человеком абсолютно бескорыстным и все деньги, заработанные ремонтом импортной радиоаппаратуры и продажей скифских черепов, немедленно сдавал в общий котел.

Тогда в группе начинался праздник. От выпитого вина Додик становился еще более косноязычным. И все бы ничего, если бы в этом состоянии он не брался за декламацию своих собственных стихов, литературные достоинства которых могли оценить только люди грядущих веков.

Связь с инопланетянами Додик так и не установил, зато запросто общался на коротких волнах со всеми континентами Земли.

Знающие люди прочили ему блестящее будущее, хотя и вздыхали при этом – талантливый, мол, парень, но и без царя в голове.

Синяков сошелся с Додиком при следующих обстоятельствах.

Весной, незадолго до окончания первого курса, решено было устроить товарищеский футбольный матч – не все же сушить науками мозги! В те времена студентов в спецгруппе вполне хватало на две полные команды плюс еще и за водкой кого-то можно было послать.

Места в команде распределились по следующему принципу – самые быстрые играли в нападении, самые выносливые – в полузащите, а самые крепкие – в защите. Сомнительная честь защищать ворота, как всегда, досталась самым неповоротливым и неловким. Так Додик оказался голкипером команды, против которой играл Синяков, заранее выторговавший себе роль центрального форварда.

После зимы он изрядно соскучился по мячу и, дождавшись первого же паса, помчался вперед – где стрелой, а где и зигзагами.

Следует заметить, что азы футбольной науки Синяков постигал не в спортивной школе, а на дворовом пятачке, среди которого там и сям торчали деревья разного возраста и разной толщины. Во время матчей, нередко длившихся от рассвета до заката, игрокам противоборствующих команд волей-неволей приходилось учитывать эти естественные препятствия, вследствие чего у них со временем выработался весьма оригинальный стиль дриблинга и паса, ставивший в тупик даже признанных мастеров мяча.

Синяков был ярким представителем этой малоизвестной футбольной школы. Видя, что все подступы к штрафной площадке перекрыты, он почему-то рванул совсем в другую сторону, потянув за собой защитников, а на самой кромке поля, продемонстрировав чудеса дриблинга, внезапно оказался один на один с вратарем. Додик был обречен.

Второй гол Синяков забил из-за пределов штрафной площадки, как говорится, с лета. Очень уж удачно попал ему на ногу мяч – звонкое кожаное ядро.

Еще до окончания первого тайма в воротах Додика побывал третий мяч. Синяков попросту украл его у защитника, проявившего непростительную нерасторопность при приеме высокой передачи.

Манера игры Синякова, а особенно его скоростные рывки очень не понравились заместителю декана по хозяйственной части, случайно оказавшемуся поблизости.

– Ты это безобразие прекрати! – погрозил он пальцем. – Бегаешь, как жеребец! А этот газон, между прочим, больших денег стоит!

Под самый занавес матча Синяков вновь прорвался к воротам Додика, но тот вдруг смело кинулся ему под ноги. Оба расшиблись так, что уже не смогли играть дальше. Лишившись лидера, команда Синякова сразу утратила все свое преимущество и за считанные минуты пропустила три гола подряд. Тем самым матч благополучно закончился вничью. Как говорится, победила дружба.

Додика, конечно, полагалось бы примерно наказать, но Синяков простил его за жертвенную смелость. А вскоре он по-настоящему привязался к этому тихому чудаку, жившему как бы вне времени и вне привычных человеческих страстей.

Теперь, по прошествии стольких лет, Додика Сироткина можно было узнать только по голосу. Инвалидная коляска, на которой, кстати говоря, наворотов было не меньше, чем на самом новейшем «Мерседесе», скрадывала и его рост, и его сутулость. Тело Додика, до пояса закутанное в зеленый плед, высохло, как дерево, которому подрезали корни, а вечная полунаивная-полудурацкая улыбочка больше походила на оскал покойника.