— Очередная «загадка русской души», и ныне достаточно граждан, кои уверены:

— «Вождь» (всего!) совецкого народа спас Россию!» — а нехорошие граждане из серии не выявленных врагов возражают:

— Будь стократным героем, но обделайся единожды и от всех твоих великих деяний и наград понесёт вонью! Вот почему до сего дня провинившихся героев лишают наград и званий, кроме избранных. Потому иноземцы и добавляю вам очередную «загадку русской души». Сомневаюсь в национальной принадлежности граждан, до се любящих вождя-нацмена, скорее они «гибриды», но не русские. Не удаляйся от темы! О чём ведёшь речь в главе?

— Об «органах».

— Вот и продолжай о них.

— Что упомянутая организация за время существования жестоко обошлась с массой граждан отечества этого подтвердить не могу, ни единый член нашего семейства не сгинул из видимого мира раньше времени её стараниями. Поэтому говорить что-то худое в её адрес грешить против истины. Если хулительное в адрес Конторы что-то и выскакивает — выпады исходят от беса.

— Резон просматривается: если в родном советском лагере не сидел — чего «катить бочку» на органы?

— Но был во вражеском лагере, и враги не уничтожили. По твоей, бесовской логике, получается, что всякая власть, не лишившая жизни насильственно — хорошая? Уцелел у врагов, а потому нет причин поносить худыми словами?

— Время делать заявление: враг кто лишил тебя крова, имущества, или отнял жизнь родных.

— Неправильная постановка вопроса, у лишённых жизни нет врагов.

— Как так?

— Так: кто-нибудь один из загробного мира написал жалобу на своих убийц? Не было, нет, и не будет жалоб а на древних врагов следует катить тару без устали и постоянно, нужное и полезное занятие, и не так, как катят бочку ваши СМИ.

— Чем не нравятся наши СМИ, какие недовольства, где видишь проколы в работе СМИ?

— Ну, как же! Вот что вещает в мелкофон репортёру областного телевиденья твоя землячка о днях оккупации:

— Я коренная жительница города — называет дату появления в свет, в один год родились, «погодки».

— Начало стандартной биографии граждан страны саветов, привычка, грустный год савецкой истории… Назвать какие-то годы «прекрасными» крупно грешить, ваши плохие времена менялись на «хуже некуда».

— Хорош и третий вариант «из куля в рогожу», годится «из огня да в полымя».

— Далее «мемуаристка» указывает адрес проживания на начало войны.

— Недалеко от меня?

— Не совсем, в паре сотен метров от станции. И быстрый переход к ужасам по заказу:

— Помню издевательства фашистов, страшные бомбёжки. Рушились дома, горели, гибли люди, а нас с мамой и сестрой, видно, спасал господь бог — вот оно, сказалось вредное влияние «совецкого правдивого кино»!

— Спросить бы: как издевались проклятые фашисты? — не ответит старая лахудра:

— Помню, что издевались, а как — забыла…

— В психиатрии и не такое случается.

— Забавно выглядит: шестилетний малый, сидел в густом погребном мраке, вдыхал в изобилии сероводород без страха отравиться, не отставал от других в испускании газов ослабевшим сфинктером заднего прохода, а девочка, ровесница, презрительно плюнув на страхи, бегала в город любоваться картинами рушившихся домов. Если взять в соображение, что Люфтваффе разбойничало в тёмное время суток — выразить словами героизм девочки-пионерки не получится.

— Старушки с памятью на пятьдесят процентов и громадным талантом врать делают историю. Простим старушку, и она с мокрой промежностью умирала от страха в земляной яме в звании «погреб», ныне берёт реванш за прошлое и шпарит в тему. Обычное ваше стандартное враньё по указанию «сверху» с добавлением соуса «веяния времени»: «господь бог» не всех спасал, кого-то и лишал пребывания в лучшем из миров.

— «Бог» выборочно спасал, люди не указ богу в вопросе кого казнить, кого — миловать. Бесяра, вводишь в искушение и толкаешь сделать заявление «подруге дней моих суровых»:

— Слышь, старая кошёлка, не иудейский бог спасал ваше семейство, это вражеские авиаторы не прицельно бросали смертоносный груз на головы наши.

— Старушка возмечтала писанием мемуаров заработать.

— Напрасные мечты…

— Почему?

— Чтобы относительно внятно выложить воспоминания на бумагу нужна тренировка в писании предложений не ниже уровня седьмого класса старой школы как у тебя, в одиночку не осилит, на придумках о «рушившихся домах» далеко не уехать. Старушичья память ни к чёрту и правдиво рассказывать события времён оккупации надёжно упущено. И в грамоте пробелы приличные, сама не справится, а вселяться нашим в такое удовольствие нулевое, всё едино, как вам тюремное заключение.