Ярко пылая

1812 год. Элинор Пемброук просыпается среди ночи и видит, что её комната в огне. Она тушит пожар силой мысли. Ей двадцать один год - слишком поздний возраст для обнаружения таланта к магии, но доказательства не вызывают сомнений: она обладает способностями не только разжигать огонь, но и гораздо более важным умением контролировать пламя и тушить его. Она - Необычная. Единственная в Англии за последние сто лет, кто умеет управлять огнём. Будучи Необычной, всё её боятся и почитают. Но для своего отца она - лишь олицетворение власти и его собственного престижа. Мистер Пемброук всю жизнь посвятил изучению магии и теперь намерен контролировать Элинор и её талант: он готовит её к замужеству с человеком, которого выберет сам; к замужеству, результатом которого будет ещё более могущественное потомство. Застряв в ловушке, не зная, что выбрать - замужество без любви или жизнь без гроша под властью родителей - Элинор ступает на третий путь. Она бросает вызов традициям и обществу и вступает в Королевский военно-морской флот. Элинор назначена служить под началом капитана Майлса Рамси на борту фрегата «Афина» и обращает свой огненный талант на врагов Англии, французских корсаров и злобных пиратов, атакующих английские корабли в Карибском море. Сначала её пугала команда корабля, но всё растущее число побед сделало её полноправным членом корабля и приносило настоящую радость в жизни. Однако со временем её силы росли и начали меняться неожиданным образом. Способность Элинор контролировать пламя стала неполноценной. Она может уничтожить полностью флот противника. Но что, если ценой этому будет её жизнь?

Элинор снился огонь. Из-за языков пламени землю под ногами нельзя было рассмотреть, а воздух раскалился добела. Она проснулась и поняла, что сон превратился в реальность. Стены её спальни были в огне, как и лакированный паркет, и огонь золотыми волнами распространялся по потолку. Жар ударил по ней с такой силой, что во рту и носу пересохло, а в глаза будто насыпали песка. Девушка не боялась. Она сидела на кровати и восторгалась красотой и мощью огня, обхватив колени руками, а её белая фланелевая ночная рубашка обтягивала ноги. Элинор никогда не видела таких красок. Из-за них комната, которую она помнила, казалась ещё более блёклой и унылой. Но тут в неё вновь ударила волна жара, и девушка осознала, что если ничего не предпримет, то умрёт.

Поэтому она потянулась к огню всей своей сущностью и потушила его.

Пламя исчезло между двумя ударами сердца, оставив после себя холодный пепел и обугленные от огня балки. Клочки обгоревших обоев придавали стенам вид поражённой лепрой кожи. Она услышала неподалёку громкий крик, и он вместе с пустотой, оставшейся после воя пламени, звоном отозвались в её ушах.

«Кажется, это самый странный сон, который мне снился», - подумала она. Элинор моргнула, чтобы глаза не так резало, вдохнула пыльный, едкий запах древесного дыма и поняла, что это не сон.

– Элинор!
– её мать с длинной копной развевающихся за спиной седеющих волос подбежала к комнате и остановилась на пороге. Её полные губы раскрылись, образуя почти правильный овал.

– Какую глупость ты только что сделала?

Она держала в вытянутой руке свечу и осторожно вошла в комнату. Пламя свечи в дрожащей руке отбрасывало серые зыбкие тени на окружавшие девушку серо-чёрные предметы. За спиной матери маячила младшая сестра Элинор - Амелия - с заспанными глазами.

Элинор обвела взглядом комнату. Толстые жёлтые шторы обгорели по краям и свисали лоскутами, но в остальном казались нетронутыми; смятые простыни на кровати там, где сидела Элинор, были усыпаны пеплом, а по ножкам и изголовью кровати вились чёрные полосы копоти.

– Здесь был пожар, - смело ответила девушка, давая матери самый честный ответ, на который была способна, и который был бы понятен им обеим.

– Пожар? И как тебе удалось с ним справиться?
– воскликнула мать.

– Перестань, мам, разве не очевидно? У Элинор, наконец, проявился талант, - произнесла Амелия. Она была выше и стройнее Элинор, и невозможно красивая даже в таком сонно-растрёпанном виде. Она поднесла изящную ручку ко рту и театрально кашлянула.
– Полагаю, нам стоило ожидать, что она проявит свой талант именно таким, ужасно вульгарным способом - Поджигатель!

– А твоё Формирование под существующую моду и общественное понятие красоты - само по себе не вульгарно?
– огрызнулась Элинор.

– Тебе должно быть стыдно за свои слова, Элинор. К тому же, это чепуха. Ты слишком взрослая, чтобы проявить талант впервые.

– Согласен, - произнёс серьёзный голос, и обе женщины расступились, пропуская Иосию Пемброука. Он выглядел величественно даже в ночном колпаке, халате и тапочках с вышитыми фиолетовыми и золотистыми цветами.
– Но всё же, это не вызывает сомнений. Ты от меня что-то скрывала, дочка?

Мужчина пересёк комнату и встал в метре от Элинор, сложив руки на животе. От его шагов в воздух поднимались клубы пепла.

Элинор встретила взгляд отца со спокойной откровенностью, но за ней скрывались беспокойство и страх, которые она испытывала каждый раз, когда отец обращал на неё внимание. Она стряхнула с ночной рубашки пепел и с трудом удержалась от желания начать крутить кончик косы, как ребёнок, тянущийся за рукой матери для успокоения.

– Нет, - ответила она.
– Мне снился пожар. Я проснулась и поняла, что он настоящий. Я бы не стала скрывать такие вещи, даже если бы это было возможно.

Она ни на секунду не подумала притвориться, что пожар вспыхнул сам по себе. Глубоко в сердце Элинор чувствовала, что это был её огонь, она его создала; он её любил, но убил бы, если бы она не подчинила пламя.

Отец пристально посмотрел на неё тёмно-серыми глазами, казавшимися чёрными в мерцающем свете пламени свечи.

– Тогда будь так добра, - продолжил он, - расскажи, огонь потух самостоятельно?

Элинор покачала головой.

– Это сделала я, - ответила девушка.

Её отец подошёл к окну, барабаня пальцами одной руки по другой, затем потянулся и потёр между большим и указательным пальцами обгоревшую складку занавески. И когда он снова повернулся взглянуть на Элинор и улыбнулся, её маска спокойствия и без эмоциональности дала трещину. Поэтому что это была улыбка хищника.