– Лилин, он твой. - Своему равнодушию в голосе я поразился сам.

Черствею? А был ли я другим?

Огни горящего небоскрёба, паника, суета. По улице между зданиями идёт колонна бронетехники, а у стены стоят три сгорбленных и избитых фигуры. В нашей форме. Или просто военной. В этом хаосе не разобрать.

– Шрам, что делаем с ними?
– Спросил Сиам, узкоглазый, мелкий, но до жути опасный азиат. Подвижный, словно капля ртути. Даже я его боялся. Нет. Опасался. Теперь я ничего не боюсь. Совсем.

– Обвинения?
– Усталым голосом спрашиваю я.

– Мародёрка, изнасилование, крысятничество.
– При каждом слове Сиама пленные вздрагивали, как от удара током.

– Наши?
– Различить сейчас бойцов без маячка «свой-чужой» было просто не реально. У всех форма в пыли, грязи и копоти. И как не поубивали друг друга - не знаю.

– Двое наших, из ополчения. Тот, что в центре - местный.
– Зачастил Сиам.

Шесть выстрелов из «Магнума». Люблю эту старую пушку и даже во взводе это стало притчей во языцах. Моя маленькая слабость. Не маленького калибра.

Сиам как истинный азиат хладнокровно смотрит на два обезглавленных трупа и будущий труп без ладоней и ступней. Я знаю свою пушку и на таком расстоянии не промахиваюсь. А крысе, что кусает своих - нет пощады.

– У тебя все, сержант?
– Цежу сквозь зубы я.
– Или есть сдавшиеся и готовые к сотруднечеству?

 - Так точно, товарищ старшина.
– Отдаёт честь Сиам и поедает меня глазами. - Пленных нет. Не было... Не будет...

Да, он прав. Не будет! В этой войне пленных не берут. Только рабынь и с надеждой, что они не родят урода.

– Свободен.
– Рычу я, едва сдерживая рвоту от запаха горелого мяса и вспоротых пулемётными очередями потрохов.

Отгоняю нахлынувшее воспоминание. Начинаю понимать, почему Лилин не хочет вспоминать. В тот полис мы пришли не с дарами. Мы убивали. Убивали за еду и женщин. За девочек, что ещё могли рожать и брезговали старухами, которым исполнилось едва за тридцать. Слишком большой шанс мутаций. Кто же я?!

Монстр?! Или благо для группы?! Может стоит разрядить МТБЗ себе в рот? Поздно! Все равно воскресну. И буду ещё злее, чем есть сейчас. Нужно искупать грехи.

Нахлынуло и подступили слезы. Я не железный. Я тоже человек.

Достал нож. Тупой, медный нож, который скрафтил сам из пластинки, найденной в БТРе. В видении, на моем предплечье было шестнадцать параллельных шрамов. Моё старое имя. Шрам. Шестнадцать человек из своих, которых я приговорил к смерти и сам исполнил приговор. У меня в роте никто не насилует пленных, не крысятничает и не бросает своих. А кто это сделает, станет новым шрамом на моей руке.

– Рокот, ты что делаешь?
– Кинулась ко мне берегиня.

– Возвращаю то, что должно быть.
– Хмуро буркнул я.
– Уйди!

В этом мире шрамы не остаются, но эти останутся. Потому как я так хочу. Потому что я новый бог этого мира. Плохой, хороший, злой?! Не важно! Теперь этот мир будет гнуьтся под меня. Либо сам, либо под моей волей. Свое я возьму, чьё бы оно ни было. И точка.

Как я и предполагал раны быстро затянулись, но шрамы остались.

– Ну ты зверь.
– Рядом со мной присел Торн.
– Что делать дальше будем, босс?

– Как обычно, выживать. Что у вас получилось? Кроме этого дебила.
– Я кивнул на Илира, что все ещё корчился в муках, хоть его и излечила Лилин.

– Да устали мы. Но парня здорово просветили в плане местных реалий. С переводчиком кое-как вышло. Но он и сам додумался до хорошего заклинания. Зря ты его так. Он мелкий, да ранимый.

– Пришла пора взрослеть. Мелкие и ранимые в этом мире умирают. Быстро и жестоко.
– Отрезал я.

– Тебе виднее. Явно опытный в таком. Но народ тебя боится. Как бы не разбежался.

– И ты?
– Я приподнял бровь.

– И я.
– Хмыкнул Торн.
– Но я не дурак. Сам все понимаю. Все мы разные и сбить в одну команду нас может только жёсткий лидер. Ты жесток, но справедлив. Просто так, от желания возвыситься никого не трогаешь. Может и перегибаешь немного, но мы-то все живы. А значит правильный вектор взял. Потому я за тобой иду.

– Хорошо.
– Вполне серьёзно кивнул я.
– И не стоит идти против меня.

– Настигло прошлое?
– С участием в голосе спросил крафтер.