Грохот, треск, всплеск и лязг осколков по деревянному полу впивались в Стасино сознание болезненными шипами.

– Мне жаль, Артем... – повторила она. – Жаль, что так вышло. Я никогда не хотела причинить тебе боль.

– Да пошла ты...

Соколовский покинул помещение, а Стася, словно окаменев, продолжала стоять и смотреть в пустоту. Чувство вины затапливало ее сверху донизу, и она никак не могла с этим справиться.

– Почему ты здесь?

Сладкова испуганно выдохнула и едва удержала равновесие, услышав голос Егора за спиной.

– Артем... – не оборачиваясь, обхватила себя руками. – Пришлось рассказать ему о нас, и он... Ну, он расстроился.

Только произнеся это вслух, Стася ощутила облегчение.

– Он что-то сделал? – в голосе Аравина сквозила знакомая жесткость. – Обидел тебя?

– Нет, – поспешно заверила Стася, разворачиваясь к Егору лицом. – Нет. Правда, все нормально. Просто... я тоже расстроилась, что все так получилось.

Аравин обнял ее, привлекая к груди.

– Никому не давай себя обидеть, Стася. Даже тем, кто тебе по-настоящему дорог. Никто не стоит твоих слез и переживаний.

– Ох, Егор...

– Ты меня поняла?

Закрывая глаза, позволила его словам разместиться в своем сознании.

– Да.

– Вот и хорошо.

***

– Анастасия Романовна!

Стася вздрогнула всем телом, когда из темноты деревьев к ней вынырнул незнакомый мужчина. Но незнакомым он ей показался только вначале, потом она узнала Труханова.

Девушка непроизвольно сильнее сжала кожаный ремешок сумки и напряженно уставилась на него.

– Анастасия Романовна, – с театральным восклицанием сказал Динамит, – позвольте от всего сердца поздравить вас с днем рождения!

– Что ты, с*ка, себе позволяешь? – процедил Аравин, выступая вперед.

– Да вот... пришел поздравить твою красавицу с совершеннолетием, – фальшивя улыбкой, протянул Стасе букет шикарных черных роз. – Честно говоря, я истосковался по вашей сладкой парочке.

Сладкова застыла, не решаясь принять от Труханова столь странный букет. У нее от него мороз по коже пошел.

– Спасибо, – вежливо поблагодарила она, оставаясь стоять на месте.

Тогда Динамит сам сделал шаг в ее сторону и пихнул в руки букет. Из уст Стаси слетел испуганный вскрик, но Аравин тут же шарпанул на себя дорогую алую обертку и бросил букет на подъездную дорожку прямиком под ноги Труханову. Оттолкнул его за грудки в сторону, подальше от Стаси. Наблюдая, как тот качнулся на пятках, но удержал равновесие, сделал молниеносный размах.

Удар пришелся Динамиту в переносицу. Он крякнул и коротко застонал от резкой боли. А затем ринулся к Аравину с ответной атакой. Егор уклонился, но кулак Труханова царапнул левую скулу.

Завязалась банальная уличная драка без правил и тактики. Только сила и ярость управляли мужчинами. Руководствовались не желанием кому-то доказать свое мастерство, а диким стремлением искалечить и причинить боль.

Когда подоспели Прохоров с Гришей и растянули обезумевших бойцов, оба были в крови и грязи.

– Если ты, Динамит, когда-нибудь еще хоть слово скажешь о ней... – тяжело дыша, грубо пробасил Аравин. – Если просто произнесешь ее имя... или, не дай Бог, еще раз приблизишься... – утирая сочившуюся из носа кровь, зло ухмыльнулся. – Моя ответка по вкусу тебе не придется. Я убью тебя, Динамит. Я тебя убью, и глазом не моргну, – с пугающей легкостью, словно напевая, произнес Егор. Засмеялся, приводя своим безумием в немой шок всех присутствующих. – И я, мать твою, не шучу. Я просто больше не собираюсь тебя терпеть, – стремительно сменил выражение своего лица, становясь серьезным. – Ты, с*ка, думаешь, мне пояс твой нужен? Ты, бл*дь, думаешь, мне свой нужен? Профессиональный бокс? Мне пох*й на все это дерьмо! Почти пятнадцать лет я жил на ринге только потому, что не имел других вариантов. Бокс – не конечная цель. И мне наср*ть, даже если меня дисквалифицируют.

Динамит не делал никаких попыток стереть с лица кровь. Просто стоял и слушал Аравина.

– Что ж... – сказал он. – Ты больной ублюдок, если говоришь правду. Но мне плевать на это, Волчара! На твой психоз и малолетку твою плевать! И как давно ты ее трахаешь, мне тоже пох*й. Я собираюсь победить любой ценной. Я, бл*дь, буду тебе сниться. Если надо, и твоей девчонке заодно. Я буду удавкой, не позволяющей свободно двигаться и дышать полной грудью.

Труханов оперировал обширной информацией, мог свободно ею поделиться с нужными людьми и создать Аравину проблемы. Только не это ему было нужно. Он работал над моральным состоянием своего соперника. Он, мать вашу, с самого начала учуял, что эта маленькая сучка крайне важна для Волчары. И он, черт возьми, не ошибся. Динамит хотел, чтобы Аравин дошел до боя и вышел на ринг психологически уязвимым.

– Не получится, Труханов, – спокойно заявил Егор, когда соперник уже развернулся, чтобы уйти. – Я знаю о девушке, которую ты закопал, – эта фраза прорезала воздух, будто кровавая молния. Все, кроме Аравина, застыли. Дышать перестали. – Я нашел ее. Свидетель есть. Место захоронения знаю. Сам лично там побывал. Своими глазами видел.

Труханов медленно развернулся и засмеялся, будто услышал немыслимый бред. Только вот глаза выдали тот факт, что он, с*ка, наконец, занервничал.

– Что?