Бокс – занятие противоестественное. И часто оно противоречит традиционной логике. Иногда, чтобы нанести максимально сильный удар, нужно отступить.

***

Позже он сидел на кухне бабы Шуры и пил кофе. Из родственников у Аравина осталась только бабушка, мать покойного отца. Она переехала в дом сына и невестки после пропажи Алисы. До этого Егор едва знал бабу Шуру, так как она жила далеко от столицы, а их семья навещала ее очень редко.

Пока Стася собиралась, Аравин успел выпить кофе и поговорить с бабой Шурой. Точнее, говорила в основном она.

– Совсем совесть потерял, антихрист! – возмущалась она, стоя перед небольшим овальным зеркалом, которое висело на стене. – Последний раз виделись на сорок дней. Никогда не заедешь. Не поинтересуешься – как Стася, как я… Так и умру.

– Я не люблю этот дом, – спокойно ответил Аравин. Возмущение бабушки на него не действовало.

Он покинул дом отца сразу же после окончания школы. И с тех пор приезжал сюда только если в этом была острая необходимость. Как сегодня, например.

Баба Шура бросила завязывать пуховый платок и, повернувшись к внуку, смерила его гневным взглядом.

– Не любит он! Ишь какой! Ну ладно, на меня тебе плевать. А Стася? Привез ребенка и бросил! Тьфу! – женщина демонстративно отвернулась обратно к зеркалу.

– А что еще я должен делать? – вопрос задан сухо, но карие глаза все-таки блеснули раздражением.

– Ты смотри, какой королобый! – вновь возмутилась баба Шура. – Все-то ему непонятно.

Но развить спор дальше не успела. На кухню тихо вошла Стася и нерешительно замерла в дверном проеме.

Аравин отстранено посмотрел на девочку. Первое, что он отметил – она выросла. Настолько, что сейчас он едва узнавал в ней ту девчонку, которую когда-то привез домой. Он не мог вспомнить, сколько ей сейчас лет, но она явно не похожа на ребенка, как ее любила называть баба Шура.

Он принялся бесцеремонно рассматривать Стасю, не задумываясь, как это выглядит со стороны, но отмечая, как при этом вспыхнули щеки девочки.

«Надо же, какие мы нежные!» – мелькнуло у него в голове.

Девочка была одета в черное шерстяное платье простого кроя, единственным украшением которого была черная атласная лента. Она перехватывала тонкий стан Стаси под грудью. Ниже ленты платье свободно ложилось и доходило практически до колен стройных ног.

Длинные каштановые волосы заплетены в тугую косу, которая была перекинута наперед, слегка прикрывая левое полушарие небольшой девичьей груди. Впрочем, Аравин не имел понятия, какая грудь должна быть у девочки-подростка.

Лицо юное и свежее. Аккуратный носик, пухлые губы, острый подбородок. Но Егора привлекли глаза. Большие и выразительные. Самого обычного зеленого цвета, но была в них какая-то глубина.

«И все же, сколько ей лет?»

– Узнал хоть? – едко перебила его размышления баба Шура.

Вопрос заставил Аравина оторваться от созерцания девочки. Он недовольно покосился на бабушку, удивляясь, насколько вредной может быть эта женщина.

Ему стало интересно, как Стася с ней уживается. Потому что внешняя кукольность его не обманывала. Он был уверен, что характер у девчонки еще тот! В атмосфере, что ее взрастила, не выживают наивные барышни, верящие исключительно в единорогов и «розовые сопли».

Но баба Шура никогда не жаловалась на девчонку. Впрочем, жалобы женщины противоречили бы ее командирскому характеру.

– Пора ехать, – наконец скомандовал Аравин и, резко развернувшись, широким шагом покинул теплое помещение.

Глава 3

Большой человек – ты чей то ангел-хранитель, пойми...

Три молчаливых фигуры стояли у одинокой могилы. Слов не было. Только тихая грусть и застывшие слезы на глазах Александры Михайловны. «Железная» бабушка выглядела сейчас просто несчастной женщиной.

Вдали закаркала ворона, и Стася поморщилась – атмосфера была мрачной. Девочка абсолютно не воспринимала ситуацию. Она не понимала, зачем люди вообще приходят на кладбище. Это место пустынное и безликое. И если бы не фотография улыбающейся Алисы на мраморном надгробье, Стася бы никак не сопоставила холодную плиту с умершей девушкой. Он жила в ее воспоминаниях. И традиция посещения кладбища казалась Стасе бредовой.

Чтобы хоть как-то отвлечься, Стася украдкой наблюдала за Егором. Открытое пространство поселкового кладбища совершенно не защищало от ледяных порывов бушующего ветра. Но Аравин будто не замечал невыносимого холода. Широкие плечи расправлены, спина ровная. На лице холодная маска. Невозможно было понять, о чем думает этот человек. И понимает ли вообще, что происходит? Переживаний на его лице не было. Глаза, будто стеклянные, уставились в одну точку и застыли. Стасе хотелось стукнуть его, заставить очнутся. Но, естественно, она этого не сделала.

Алиса как-то сказала ей, что Егор очень честолюбивый человек. Он всегда стремился быть лучшим буквально во всем. Но при этом Стася, четвертый год наблюдая за его карьерой, никогда не видела на этом лице триумфа победителя. Да, пускай даже простой улыбки. Он воспринимал достижения как должное, не давал себе расслабиться ни на секунду. Только двигался вперед. Со стороны казалось, что ему все совершенно безразлично. Но так ли это?

Мысли Стаси вернулись к утренней встрече на кухне. Пристальное внимание Аравина бесконечно смутило девочку. Словно после этого осмотра что-то могло измениться.