– А ты догадлива. Вчера распознала оборотня, а сегодня вампира. Ты не боишься, что я тебя прямо здесь убью? Съем? Выпью твою кровь до капли?
– зловеще прошептал он.

– Н-нет, - запинаясь, прошептала она.
– Я не боюсь тебя. Ты не сможешь причинить мне вреда.

– Почему?
– не сдавался он.

– Учитель тебе наверняка поручил меня охранять, а если ты меня убьёшь, тебе явно этого не простят, - спокойно сказала она.

Он усмехнулся, а потом низким бархатным голосом заговорил.

– Ты права, мне дали задание тебя охранять.
– Он откинулся на спинку скамьи, запрокинул голову вверх и взглянул на небо, которое едва виднелось, среди листвы черемухи, цветы которой еще не распустились.

– Что ж мы выяснили, кто ты. Может ты, расскажешь свою историю?
– не унималась она.

– Хорошо, я расскажу тебе всё, - прошептал он, закрывая глаза.

* * *

– Я родился в 1648 году в Лондоне, в семье кузнеца. Мы жили очень бедно, денег не было постоянно, отец работал, ночами не спал, как и мать. У меня тогда была сестрёнка, её звали Мари, она младше меня была на десять лет, когда наша мать умерла, ей было всего восемь. Это было самое тяжелое время.

Тогда шёл 1666 год, я начал работать, чтобы хоть как-то помочь своей семье, в тот год случился Большой Лондонский пожар. Ты наверно читала о нем в книгах по истории. Жаль, что они не могут передать весь ужас, творившийся там. Сотни людей погибли, запах гари, копоти и горелых тел, я явственно чувствую до сих пор, словно это все было только вчера. Я помню, как пепел кружил в воздухе и забивался в нос. Не было ни воды, ни еды, ничего кроме пепла на губах и горечи во рту. Это был ад на земле. И мы три дня горели в этом аду.

Но перед этим случилось следующее. Моя мать пошла к нашей соседке жене пекаря Тома Фарринера, у него была пекарня на Паддинг-Лейн, возле нашего дома. Она пошла просить, чтобы она вернула нам свои долги, ведь отец изготавливал формы для выпечки в их пекарню, а они так и не расплатились. Жена пекаря, выкинула маму из дома, сказав, что моя мать лгунья и она нам ничего не должна. Мать тогда сгоряча сказала: «Что б сгорела, и ты и твои чёртовы деньги!» Это была роковая мамина ошибка, потому что вскоре после полуночи в воскресенье, 2 сентября начался пожар. Сгорело всё и наши вещи, и дом, и инструменты отца. Как и у всех наших соседей, знакомых и друзей. Мы стали теми нищими, что жили под мостом, но тогда наши беды только начинались

Та соседка обвинила мать в колдовстве, а тогда было время инквизиций, и мать без суда приговорили к сожжению на костре. Нет, не власти Лондона. А простой народ. Точнее толпа. Толпа быстро выносит приговоры.

И тут же на пепелище нашего дома, её привязали к столбу и подожгли поленья, которые накидали на помост, на котором она стояла. Боже, я до сих пор слышу её крики, словно это было только вчера, - на минуту он замолчал, закрыв лицо руками, можно было подумать, что он плачет, но вампиры не способны на это. Через минуту он продолжил свой рассказ.

– Мать сожгли просто за то, что она сказала сгоряча не то, что надо было. На нас пока не пали подозрения, хотя отец мой был недалёкий человек и он подозревал меня в колдовстве. Я не могу его винить в этом. Потому что я применял магию, но не знал, что я это делаю. Я телепортировал вещи или еду, чаще еду. Когда дома совсем нечего, было, есть, и желудок, можно сказать, прилипал к позвоночнику, я представлял кусок хлеба или мяса и обычно находил его рядом с домом или по дороге до дома.

Когда стало невыносимо жить дома из-за подозрений отца, я предложил Мари бежать. Это было спустя месяц со дня смерти матери.

Отец нас поймал, когда мы стали выходить из лачуги, в которой мы жили теперь. Он начал кричать, что я хочу его маленькую Мари принести в жертву богам, которым я якобы покланяюсь как мать, что я колдун. Он просто обезумел. Мне кажется это все из-за влияния толпы. Он никогда не имел своего личного мнения, всегда был зависим.

На его крики прибежали люди, меня связали и решили сжечь на костре, пока не было вокруг властей. Меня, как и мать привязали к столбу, наложив поленьев под меня, которые полили маслом, чтобы они лучше горели. Но, я, стоя перед этой толпой, решил, что не могу умереть, мне надо заботиться о сестренке. Я не мог оставить ее в руках отца безумца.

Я не знаю, откуда во мне взялись тогда силы, но я смог порвать верёвки, и я бросился на священника, который держал зажженный факел, и я убил его. Одним прыжком, одним движением, одним захватом и рывком, я свернул его шею. А потом и тех, кто стоял возле помоста. Ещё и ещё, я убивал и убивал. Я сворачивал шеи, или нанизывал на вилы.

Я не знал, что со мной случилось. А потом внезапно из моей ладони начали выскакивать искры, подобно фейерверку. Тогда я перевернул ладонь вверх, и сверкнула вспышка света, словно шаровая молния, а после в небе послышался гром. Это было что-то. Оставшиеся в живых люди замерли. Я стал для них еще большим монстром.