Арин посмотрел на Кестрел. Этот бой будет сильно отличаться от засады вдоль южной дороги. Безопасных мест нет — только открытая арена пляжа.

«Не смотри на неё, Арин. Смотри на меня. Ты встретишь их. Твоё сердце воспарит, высоко и радостно. Что есть враг? Это выпад, мёртвое тело и следующий взмах твоего меча. Это простая дорога, которую ты прорубишь между собой и своими желаниями. Это путь ко мне».

Над лагерем поднялось облако зловония немытых человеческих тел. Кестрел и Арин отъехали подальше, туда, где был только болотистый отлив, обнаженное подбрюшье моря, которое хорошо пахло.

«Ты можешь думать о ней, сколько тебе заблагорассудится, — прошептала смерть. — Но я единственная, кто с тобой останется».

Кестрел проехала ещё немного вперёд. Она повернулась, ловя взгляд Арина. Ему на щеку упала дождевая капля. Затылок.

«Ты мой. Я твоя. Разве не это правда, Арин?»

На её лице ничего нельзя было прочесть. Арину пришла на ум шкатулка, закрытая настолько плотно, что и шва не было видно.

Это правда.

* * *

Той ночью Арин стоял вместе с Кестрел и Рошаром на утёсах. Лунный свет ласкал море. Вода искрилась чёрным и белым. Луна посеребрила песок.

— Красота, — отпустил комментарий Рошар, — хотя она наводит меня на мысли о яде червей, высохшем до глянцевого блеска. — Он обратился к Кестрел: — Как пойдет бой, есть соображения?

Арин ответил вместо девушки:

— Для обеих сторон это будет бой, в котором генерал расставит своих солдат таким образом, что страх смерти и трудности отступления не оставят им иного выбора — только неистово сражаться.

Рошар хладнокровно приподнял одну бровь. Он был готов сказать, что Арин напрасно драматизирует.

Но Кестрел кивнула.

* * *

Боевая тревога протрубила в полдень. Моросил дождик. Солнце где-то пряталось за облаками. На востоке горизонт заполонила гряда серых туч. А на море появился белесый ряд парусов.

* * *

Пушкари защищали фланг. Дакрано-геранская армия ждала, выстроившись клином, кавалерия стояла во главе обозлённой массы людей.

Выражение лица Кестрел было напряжённым, руки сжали вожжи так сильно, что костяшки пальцев побелели. Джавелин поднял и опустил одно копыто. Раздался приглушенный стук.

Это были плоские открытые валорианские лодки на воде, и счёт им был легион. Под завязку нагруженные лошадьми и пушками. Лодки плыли вперед, снявшись с корабля, ставшего на якорь. Весла поднимались и окунались в дождь.

Арин не мог расслышать валорианских команд, они тонули во всплесках морской воды, но увидел, как солдаты начали заряжать пушки. Он мог практически слышать запах чёрного пороха. Мгновение, и он уже не сидел на коне с мечом наголо, а стоял на качающейся лодке, засыпал порошок и утрамбовывал его в заряде.

Они открыли огонь, ещё не высадившись на берег.

В Арине взросла мольба, натужно вздымаясь, словно явилась нежданно-негаданно, хотя, если бы он был к себе повнимательней раньше, то узнал бы всё, о чём просил в последнее мгновение, несмотря на свое обещание довериться ей.

Арин коснулся плеча Кестерл. Она вздрогнула от неожиданности с тем движением, что так хорошо ему было знакомо.

— Передумай, — попросил он. — Пожалуйста, вернись к утёсам.

— Нет.

Наконец он почувствовал страх, которым уже были заражены все остальные.

— Тогда держись поближе ко мне.

Что бы она ни собиралась ответить, это потонуло в первом же раздавшемся взрыве, разорвавшем мир на части.

Глава 32

Он не видел, куда упал первый снаряд, но услышал жуткий стук, который немедленно отозвался дрожащей землей у него под ногами. Ржание лошадей, крики людей. Где-то внутри левого фланга. Армия Рошара, открывшая ответный огонь, в основном промахивалась, потому что неимоверно сложно поразить движущуюся цель, да ещё и колышущуюся на волнах. Там, где снаряды падали в воду, в небо выстреливали гейзеры. Одно, промчавшееся мимо него ядро, ударило по лодке и разбило её в щепки. В море попадали лошади и люди.

Чёрный дым растекся по пляжу.

Первые валорианские лодки вытолкнули на берег. Солдаты выпрыгнули в море, вода была им по колено. Лошадей повели по пандусу на пляж. Пушки ждали своей очереди.

— Разбить их, — отдал приказ Рошар.

Его пушкари изрешетили первую волну валорианцев. Но на смену ей пришла вторая, а потом и третья, а там уже валорианцы выставили на позиции свои пушки, чтобы превратить вражеских пушкарей в дымящуюся, кричащую от боли груду тел и крови.

Лошадь Арина встала на дыбы. Он заставил её встать на все копыта, навалившись телом ей на спину. Он крепко прижался коленями к её бокам, предпочтя немного побороться и отвлечься от оглушающих звуков вокруг. Но даже после того, как Арин успокоил лошадь, он больше не был уверен, что та будет подчиняться его командам. А потом последовал негромкий звук, который он не должен был бы расслышать, — кто-то сглотнул.