Шрифт:
— Приятного аппетита! — сказал Бананито начальнику стражи, у которого от изумления глаза на лоб вылезли. — Ваш заказ выполнен.
— Мне… что-то… не хочется есть, — пробормотал тот, с трудом приходя в себя от удивления. — Отдай камбалу стражнику и следуй за мной!
Глава шестнадцатая, в которой Бананито становится министром и тут же впадает в немилость
Начальник стражи вовсе не был глупцом. Напротив, он был хитрым пройдохой.
«За этого человека, — рассуждал он, сопровождая Бананито в королевский дворец, — можно получить столько золота, сколько он весит. Даже, может быть, на несколько центнеров побольше. Сундук у меня достаточно глубок, так почему бы не отправить в него несколько мешков золота? Ведь места оно не пролежит… Король наверняка щедро наградит меня».
Но надежды его не оправдались. Король Джакомоне как только узнал, в чем дело, повелел немедленно привести к нему художника. А с начальником стрижи обошелся весьма сурово и, лишь отпуская его, изрек:
— За то, что ты нашел этого человека, жалую тебе Большую Фальшивую медаль!
«Как же, нужна мне твоя медаль… — проворчал начальник стражи, — у меня их уже две дюжины, и все картонные. Будь у меня дома хромоногие столы, можно было бы подкладывать эти медали под их ножки, чтоб не шатались».
Пусть себе начальник стражи бормочет все, что ему хочется. Оставим его в покое и посмотрим лучше, как встретились Бананито и король Джакомоне.
Художник ничуть не растерялся в присутствии столь высокой особы и спокойно ответил на все его вопросы.
Разговаривая с Джакомоне, Бананито любовался его прекрасным оранжевым париком, который сиял на голове короля, словно груда апельсинов на прилавке.
— Что это ты так разглядываешь? — спросил король.
— Ваше величество, я любуюсь вашими волосами.
— Гм! А ты мог бы нарисовать такие же хорошие волосы? — Джакомоне вдруг загорелся надеждой, что Бананито нарисует волосы прямо на его лысине, они станут настоящими и их не придется убирать на ночь в шкаф.
— Столь же прекрасные, конечно, нет! — ответил Бананито, думая доставить королю удовольствие этим комплиментом.
В глубине души он немного сочувствовал ему, как всякому человеку, страдающему из-за своей лысины. Ведь столько людей обрезают волосы только для того, чтобы не причесывать их. К тому же о людях не судят по цвету волос. Будь у Джакомоне самые настоящие черные волнистые кудри, все равно он остался бы таким же пиратом и негодяем, каким был.
Джакомоне горестно вздохнул и решил, что велит расписать свою лысину в другое время.
«Лучше, пожалуй, — подумал он, — сначала использовать его как-нибудь иначе. Можно, например, с его помощью прослыть в истории великим королем!»
— Я назначаю тебя, — сказал он художнику, — министром зоологического сада. Около дворца есть чудесный парк, но в нем нет никаких зверей. Ты должен нарисовать их. И смотри никого не забудь, иначе…
«По правде говоря, лучше уж быть министром, чем сидеть в тюрьме», — рассудил Бананито. И еще до захода солнца, на глазах у изумленных зрителей, он нарисовал сотни различных животных, которые тут же оживали. Это были львы, тигры, крокодилы, слоны, попугаи, черепахи, пеликаны… И еще были собаки, много-много собак — дворняжки, лайки, борзые, таксы, пудели… Все они, к великому ужасу придворных, громко лаяли.
— Чем только все это кончится? — перешептывались придворные. — Его величество позволяет собакам лаять! Это же против всяких законов! Наслушавшись собачьего лая, народ, чего доброго, наберется опасных мыслей!
Но Джакомоне распорядился не беспокоить Бананито и разрешил ему делать все, что он захочет. Поэтому придворным оставалось только давиться от злости.
Животные, по мере того как Бананито создавал их, занимали свои места в клетках. В бассейнах теперь плавали белые медведи, тюлени и пингвины, а по аллеям бегали сардинские ослики, те самые, на которых обычно катают в парках детей.
В этот вечер Бананито не вернулся в свою каморку. Король отвел ему комнату в своем дворце. Опасаясь, как бы художник не сбежал, Джакомоне приставил к нему на ночь десять стражников.
На другой день, когда Бананито нарисовал всех животных, какие есть на свете, и в зоопарке уже больше нечего было делать, король назначил его министром съестных припасов (или, как он выразился, министром канцелярских товаров).
Перед воротами дворца поставили стол с кистями и красками и посадили за него Бананито. А горожанам сказали, что они могут просить у художника любое кушанье, какое только захотят.
Вначале многие попали впросак. Просили, например, у Бананито чернил, подразумевая хлеб (как и полагалось по «Словарю Лгунов»), — художник и рисовал бутылку чернил, да еще поторапливал:
— Ну, кто там следующий?
— На что она мне?! — восклицал злополучный проситель. — Я же не могу ни съесть, ни выпить эти чернила!
Так что очень скоро люди поняли: хочешь получить от Бананито что-либо, называй вещи настоящими именами, хоть они и запрещены.
Придворные просто из себя выходили от возмущения.