– Анонимно… – Только и смогла выговорить Ева.

– В колледж… – там узнай. И не кипишуй – это не приговор. Так говорят, что ВИЧ не приговор и с ним люди доживают до старости. – Промолвила Христи, тут же опустив глаза, замешкалась, понимая, что это вряд ли утешит. – Но люди у нас дикие, не дай бог кто узнает. Родители вообще не переживут такой новости.

– Знаю. Выпишусь из больницы, в четверг приём – попрошу, чтоб выписали… Поеду на учёбу и там…

Начала судорожно высказывать мысли вслух Ева, как захлебнулась собственным горьким комом в горле. Умолкла.

– Весной. Сдавай весной.

Старшая сестра с сожалением посмотрела на Еву. Груз испытания, навалившийся на её плечи, казался непосильным ни для кого.

– Приходи к нам завтра – поговорим. Может, обойдётся всё ещё. С Настей поговори – она меня предупредила об этом. У неё ВИЧ положительный.

– Как???!!! – Христина прикрыла ладонью вырывающиеся эмоции младшей сестры, остановив перерастающий шёпот в крик.

– Откуда!?? – лицо Евы исказила боязнь.

– Вадик заразил. Привёз ВИЧ из Чечни. В армии где-то подхватил.

На следующий день Ева сделала всё, о чём просила её мама и отправилась в дом сестры.

Время застыло. Каждая минута казалась вечностью. Каждый миг с того момента, как прогремела новость. Ночь она не спала – уставившись в звёздное мартовское небо, думала – думала – думала. Злиться? Только если на себя. Орать – не услышат сути и не поймут боли. Молчать. Не терпеть, а прочувствовать всю реальность – это случилось с ней… Всем своим существованием ощутить ничтожность себя и того, что не в человеческих силах распоряжаться даже собственным здоровьем.

У Христины Ева узнала о том, что Вадик заразил её подругу Настасью, сам о том не ведая. В Чечне, находясь в горячей точке, некоторые служивые армейские солдаты новобранцы, среди которых был Вадим, пытались заглушить страх происходящего на передовой наркотиками. Игла оказалась не стерильной. Настя, добросовестно ожидающая своего друга с армии, готовились к свадьбе, немногим позже она забеременела и при постановке на учёт в женской консультации узнала о положительном результате. Рассказала Вадику, который уже знал свой диагноз, но не осмеливался ей обо всём рассказать. Ему ничего не оставалось, как сознаться.

– Где сейчас Настя? – спросила Ева у старшей сестры.

– В больнице. Она вены резала. Её еле откачали.

– Кто её спас – кто нашёл?

– Вадим. Она закрылась в ванной дома, когда никого не было. Но видимо он как чувствовал – пришёл, зовёт её, она не отвечает. Он начал бегать по комнатам – искать, видит, что вещи, обувь – сумка, всё дома, а она не отзывается. Проверил ванную, она заперта. Зовёт. Не отзывается. Выломал дверь. Спас – затянул руки, вызвал скорую.

Еву бил озноб от ужаса услышанного. Настя, жизнерадостная и общительная девушка, с которой они познакомились на свадьбе сестры и начали дружить, уже оказалась в числе тех, кого так сторонятся люди.

А ведь она отличница, идущая на красный диплом в педагогическом институте, факультета истории.

Что ждёт Еву!?

Полгода… Её ждет полгода страшного ожидания результатов анализов на вирус иммунного дефицита.

Последующая жизнь Евы напоминала сущий ад для души, томящейся в теле – в клетке.

Она вдруг всем нутром почувствовала бренность тела, опротивела себе. Лицо, руки, фигура – всё напоминало ей о той слабости, за которую приходилось дорого платить. Ей хотелось выпрыгнуть из себя, ей были неприятны прикосновения к собственной коже, волосам, ногтям. Каждый вечер, она укладывалась спать так, чтоб как можно меньше ощущать соприкосновения, откидывая одеяло, растопыривала пальца рук и ног, убирала косы с плеч, освобождая все возможные точки ощущения самой себя. Она не хотела ни чувствовать, ни жалеть, ни дышать. Она возненавидела себя.

Так прошёл март.

Следующий месяц стал месяцем Великого поста. Ева пришла в церковь, и стоя у икон, опустилась на колени, умоляя о прощении, если она того заслуживала. Девушка была готова делать всё, что угодно, лишь бы почувствовать ответ в своём одиноком внутреннем мирке, наполненном чернотой страшных мыслей.… И решила поститься. Усердно – строго. Как часто она была в церкви, становилось сложно подсчитать. Ева понимала, что надеяться ей не на кого. Разговаривать – не с кем, да и стоит ли!? Жалеть себя? Нельзя. Жалеть его, того, кто, заразил? Ох, если б он ей попался сегодня на глаза! Но его не было в городе – женился на другой, случайной, нечаянной, пьяной и ласковой, которая через пару месяцев объявила о своей беременности. Ревновала ли Ева? Уже нет. Думала – Бог отвёл. Но за что с ней так? Почему ей нельзя было рассказать!? Почему она узнала об этом не от него, а от старшей сестры? А он трусливо уехал с молодой женой в другой город. За что?! Ведь она его знала с детства! Она была влюблена в своего Вовку с юных лет, дышала им.

Первый…

Первая любовь, казалось – чистая и сильная.

Теперь, в свои девятнадцать лет, она молила не о себе, не о нём, не о ней… Она молила о ребёнке, которого носила под сердцем соперница: «Он ни в чем не виноват… спаси ребёночка, Господи… ребёночка, которого носит она…» – беспрестанно твердила Ева, стоя на коленях у икон.

К концу Великого поста она решилась на исповедь. Судорожное состояние души молило о помощи. Страшно признавать свои грехи. Страшно вслух сказать незнакомому человеку всё, что спрятано глубоко внутри. Человек? Священник – спутник или посланец, который станет свидетельствовать на высшем суде о ней и о покаянии.