– Бедные, вы бедные, особенно ваши попы, – смеялся Герман и подливал вина.

Потом они отправились на озеро. Кармель сняла туфли и красиво побегала по траве. Герман ловить не стал, а только ехидно прокомментировал, отчего она снова почувствовала себя полной дурой. Настроение у неё снова упало. Кармель без удовольствия покаталась на лодке по озеру. Розов размашисто греб веслами и рассказывал о дедушкиной даче и его увлечении резьбой по дереву. На обратном пути к дому она использовала последнюю уловку – якобы подвернула ногу. Герман не стал охать, спокойно осмотрел щиколотку и предложил опереться на его плечо. Он не стал нести её на руках, как она задумала, и Кармель пришлось некрасиво хромать, изображая страдания. Когда она споткнулась по-настоящему и еле удержалась на ногах, Розов подхватил, довольно грубо сжав руку.

«Всё! С меня хватит. Надоело изображать восторженную идиотку, пытаясь его соблазнить. Придется признаться во всём, иначе будет ещё хуже», – сообразила Кармель и облегчённо вздохнула.

Они вернулись к дому. Герман схватил бутылку со стола, но Кармель забрала её и отставила в сторону.

– Пообещай, что не будешь орать на меня. Я хочу рассказать тебе правду.

– Какую нафиг правду!

– Сначала скажи, как я вернусь домой, – насупилась Кармель.

– Попрошу соседа Сашку, он сядет за руль твоей машины.

– Хорошо. Мы с Леной часто разыгрываем пари, совершенно безобидные, – попыталась она успокоить, насторожившегося мужчину. Спорим, кому удастся покорить новичка? Кому он назначит свидание? Поэтому мы с Леной прицепились к тебе вдвоём.

– Что? – Герман разозлился: – Вы изображали интерес, а сами смеялись надо мной? Вам было занятно, на кого я клюну?

– Ничего мы не смеялись. Я разыгрывала интерес, а Лене, думаю, ты понравился по-настоящему.

– И что же она тогда не приехала? – Ноздри прежде холодного блондина раздувались от гнева, лицо покраснело.

– А я ей ничего не сказала. Она не знает о твоём приглашении, твой звонок стёрла. – Кармель вздрогнула, глядя на разъяренного Розова. – Что я такого сделала? Я же призналась. Ты можешь ей позвонить. Завтра увижу Ленку и объяснюсь. Она тебе понравилась?

– И со сколькими идиотами вы проделали такие «шутки»? – Герман с презрением смотрел ей в глаза.

– Какая разница? Лена сказала: с тобой всё по-другому, но я не послушала её. – Кармель поднялась. – Думаю, ты тоже поразвлекся сегодня на мой счёт. Неужели нельзя всё перевести в шутку и забыть?

– Вы уже нашутились вволю. – Розов набрал номер на телефоне. – Саш, большая просьба, отвези девушку. Ты как раз собирался в город, заодно и доедешь.

Вот так всё и произошло. Она попыталась объясниться с подругой по телефону, но Елена бросала трубку. Кармель понимала: если она не успеет вымолить у Стрижика прощения, до рассказа Розова, потом это будет сделать сложнее. Поговорить не удалось, и в чёрный для Кармель понедельник подруга отказалась с ней общаться. Елена и Герман стояли у окна возле аудитории «Экономики» и держались за руки. При появлении Кармель Розов глянул на неё с презрением, подруга потрясённо, а потом они просто отвернулись. Кармель улучшила минуту и подошла к Елене в перерыве между лекциями. Стрижик посмотрела ей в глаза и спокойно сказала:

– Ты мне больше не подруга и, будь добра, забудь о моём существовании. Я о тебе уже забыла.

Кармель растерянно начала бормотать оправдания.

– Да я больше никогда… Я думала, что продолжается обычный наш розыгрыш… Но если ты… я на него даже не гляну, обещаю… Да он мне и даром не нужен…

Лицо Елены осталось холодным, но в голосе прозвучало раздражение.

– Ты меня знаешь, если я сказала всё, значит всё. Теперь ты для меня пустое место.

Кармель знала эту особенность подруги, если она, по какой либо причине, переставала общаться с человеком, то это навсегда. Переубедить её было невозможно. Она опустила голову и вернулась на своё место. Еле высидела последнюю пару лекций, хотелось спрятаться ото всех и всласть выплакаться.

А теперь она бегала по комнате и глаза её были сухи. Кармель осознала, что потеряла подругу, и это приводило в ужас. Она не представляла своей жизни без Стрижика, девять лет они общались ежедневно. Ей она могла пожаловаться на родителей и поведать свои обиды, ей рассказывались смешные детские, а потом и взрослые тайны.

«Ну я же извинилась, – бормотала Кармель, вышагивая по комнате. – Чего она так надулась? В конце концов, могла я не разобраться и не принять её чувства всерьёз? Я же потом всё исправила! – топнула ногой девушка от клокотавшего в ней негодования. – Из-за какого-то парня рушить дружбу! – И тут Кармель остановилась. – А ведь точно. Ленка готова разорвать со мной отношения из-за Германа – значит, действительно, влюбилась по-настоящему. Вот и не хочет рисковать».

Кармель села на кровать и задумалась. Она вдруг поняла, подруга не доверяет ей, поэтому и решила подстраховаться, избавившись от её присутствия рядом с объектом своей страсти. Елена так сильно ревнует, и настолько потеряла голову, что больше не дорожит их дружбой. Они слишком долго вели себя, как глупые подростки, играя чужими чувствами, и долго не хотели взрослеть. Ленка, наконец, повзрослела, а она ещё нет. Кармель исполнилось двадцать два года, но она не могла назвать себя самостоятельным человеком, плыла по течению жизни, словно щепка по реке, куда вынесут обстоятельства. Отец, зная, что дочери легко дается математика, предложил ей выучиться на бухгалтера-экономиста.