– Вы объясните, что з-значат ваши слова? Как это – никого нет? А мы? А вы?.. И город… ну как же его нет? Вы пошутили?..

В ответ старик снова запел:

– Снятся людям иногда голубые города, у кото-о-оорых назва-а-аания не-е-еет!..

Затем он стал стягивать с себя костюм химзащиты и вскоре стоял перед ними полностью голый. Ксюша быстро отвернулась, а Стас и Сава пожалели, что сняли противогазы – настолько мощный смрад исходил от старика. Даже при тусклом освещении было видно, какой он грязный. И до безобразия худой – практически скелет, обтянутый серой морщинистой кожей. Стас вспомнил, что видел как-то в одной из книг фотографию мумии – сейчас перед ним будто предстал оригинал этого фото.

Старик же не спеша подошел к стеллажам, повесил рядом с двумя другими такими же свой защитный костюм и нарядился в висевшее рядом тряпье, на поверку оказавшееся чем-то вроде длинного мешка с отверстиями для головы и рук. Ноги он сунул в некое подобие галош, сшитых, судя по всему, из автомобильных покрышек.

Затем он выудил из недр стеллажа мятую алюминиевую кружку и пустую консервную банку, заменяющую, по-видимому, стакан. И кружка, и банка были почти черными то ли от грязи, то ли от копоти, а скорее всего – от того и другого вместе. Старик мотнул друзьям головой – сюда, мол, – и направился к столу. Уселся на скамью, наполнил из бутылки на треть эмалированную кружку и угрюмо проскрипел:

– Кто еще будет?

– А что это? – спросил, сглотнув, Стас, которому как раз очень хотелось пить.

– Что, что – водка, не видишь, что ли? Берег ее, родимую, аки зеницу ока. Последнюю… Аккурат к сегодняшнему денечку берег. Так будете, нет?

– Что такое водка? – шепнул Стас Савелию. – Ее можно пить?

– Пить-то можно, но не нужно, – прошептал в ответ Сава и сказал, уже в полный голос, старику: – Нет, спасибо, обойдемся как-нибудь.

– А почему именно для сегодня вы ее берегли? – спросила Ксюша, которая о водке что-то слышала от старших, но запомнила лишь, что ничего хорошего от этой водки не бывает.

– Потому что сегодня – день рождения моего Игорька, царствие ему небесное, – небрежно перекрестился старик. – Юбилей, мать его… Полтинник.

Он шмыгнул носом, еще раз перекрестился, тут же сплюнул и залпом выпил содержимое кружки. Поежился, крякнул и потянул со стола в рот кусок бурой массы. Пошамкал беззубым ртом, проглотил и снова мотнул головой:

– Что стоите-то столбами? Поговорить вроде хотели? Так садитесь, и поговорим. Пить не хотите, так пожуйте, вон.

Савелий первым подошел к столу и присел на скамью. Принюхался, поморщился и сказал:

– Прикольно. Что «пожуйте»-то?

– А вот. – Старик подцепил грязными, заскорузлыми пальцами очередной неаппетитный бурый кусок. – Крысяк это. Вы ж там, в капкане, такого видели. За ним и шел я, когда вы… того…

Сзади кто-то судорожно сглотнул. Савелий обернулся и увидел, что побледневшая Ксения прижала руки к своему горлу. Старик это тоже увидел и усмехнулся:

– Чистоплюи. Откуда и взялись такие?

– Я же сказал, мы из Коломенского. – Стас подошел к столу и тоже опустился на лавку. – В город идем…

– В город… – буркнул хозяин. Снова налил из бутылки в кружку, выпил, отправил в рот тошнотворную закуску, неторопливо прожевал и добавил: – Идите, коли ума нет.

Цвет лица старика опять начал приобретать свекольный оттенок – сказывалась, видимо, выпитая водка. Из-за нее же, вероятно, он стал и более разговорчивым. Для начала шикнул на Ксению:

– А ну, сядь иди, чистоплюйка! Не хочешь есть – не ешь, а столбом не торчи.

Ксюша нехотя приблизилась и присела на самый краешек скамьи.

Савелий нахмурился:

– Вы нами не командуйте. Хотим – стоим, захотим – сядем.

– Коли в мой дом незваными гостями явились, так хотя бы делайте, что вам говорят. А не нравится – не держу, – резко отреагировал хозяин и снова плеснул в кружку водки. Выпил, крякнул, закусывать уже не стал и заговорил вдруг другим, почти добродушным тоном: – Так что вы там узнать у меня хотели?

– Для начала, кто вы такой? – подался вперед Сава. – Что здесь делаете, кто еще тут есть?

– Что делаю?.. Живу я тут, – усмехнулся старик. – Кличут меня Павкой. Вы можете дедом Павлом звать.

– А что это за место такое? – повел вокруг рукой Стас.

Савелий же, строго на него зыркнув, повторил часть своего вопроса:

– Кто тут живет еще?

– Кто еще?.. – Дед Павел принял задумчивый вид. – Крысы еще, бывает, шастают. Далеко, правда, потом не убегают, у меня силки да ловушки по углам расставлены. Крысы – они вку-у-уусные! Куда вкуснее крысяка. Тот жестковат для моих десен-то.

– Хватит вам дурака валять! – Савелий вскочил. – Говорите, кто еще здесь живет! Что у вас за теми дверями?