Доктор в медицинском центре сказал, что он сколот зуб. По крайней мере, его передние зубы казались нормальными. Рассечённая левая бровь держалась вместе с помощью маленького пластыря—бабочки. Его глаз был чёрно—синим и опухшим. Отлично. Просто отлично.

Затем он прошёл в свою спальню, переоделся в спортивные штаны и чистую футболку. Окровавленную одежду бросил в корзину.

Сегодняшний день получался скорее горьким, чем сладким, но и одновременно оставался сладко—горьким.

Больше всего он хотел сегодня увидеть Джилл — поговорить с ней и узнать, как у неё дела. С тех пор, как они занялись любовью, она не покидала его мысли. Он никогда раньше не чувствовал такого ни к кому, даже к Мэгги, и это он понял за сегодняшним ужином. Он хотел броситься домой к Джилл, поднять её на руки и смотреть прямо ей в глаза, когда будет говорить, что скучал по ней и, что более важно, любит её — только её и никого другого. У него осталась всего неделя до начала сборов. Он планировал выжать из этой недели максимум, проводя каждую минуту с Джилл и Райаном. Он сделает всё, что требуется, чтобы убедить её, что она для него единственная.

Чем больше он старался сегодня вернуться к Джилл, тем сложнее становилось это задание. Впервые с тех пор, как он переехал в эту квартиру, он чувствовал холод и одиночество. Он схватил пакет замороженной фасоли и приложил его к своему глазу. Одним здоровым взглядом он выглянул в окно над своей кухонной раковиной, чтобы посмотреть, включился ли свет в квартире Джилл. Обычно Райан просыпался поесть в это время. В конце концов, он проглотил пару таблеток ибупрофена и пошёл к дивану. Опустив голову на декоративную подушку, он закрыл глаза.

Несмотря на боль, он чувствовал, будто с его сердца сняли тяжёлый груз. Все эти годы он думал, что влюблён в Мэгги, а теперь понял, что был одержим мыслью о влюблённости в неё. Любовь к ней была синонимом соревнования и "завоевания" её в конечном итоге. Это было только соревнование. Он заслужил всё, что сегодня на него обрушилось. Ему предстояло хорошенько унизиться, прежде чем Аарон или Мэгги простят его. Не удивительно, что семья не понимала его, особенно последние несколько месяцев. Чёрт, он сам себя не понимал.

***

Деррек дёрнулся и выпрямился. Солнце светило в окна, согревая его лицо и ослепляя его. Понадобилось мгновение, чтобы понять, что он заснул на диване. Он потёр шею и поставил одну ногу на пол. Он чувствовал себя ужасно. Не было ни одного мускула, который у него не болел.

Был уже полдень.

Он выглянул в окно в сторону квартиры Джилл и понял, что она, вероятно, ушла к доктору на приём Райана несколько часов назад.

Ведя себя осторожно, чтобы не делать резких движений, дошёл до ванной. Почистил зубы, что было не легко, учитывая опухшую губу. Затем плеснул на лицо холодной водой и посмотрел на своё отражение в зеркале. Сегодня глаз выглядел немного лучше, чем губа.

Раздался стук в дверь, и он направился туда, взволнованный перспективой наконец получить шанс поговорить с Джилл.

Но на противоположной стороне порога стояла Мэгги, в джинсовых шортах и розовой майке. Стараясь скрыть разочарование, видя её, а не Джилл, он пропустил ее в свою квартиру с кривой улыбкой.

— Ох, бедняжка, — произнесла Мэгги, протискиваясь внутрь и закрывая за собой дверь.

— Что ты здесь делаешь? — спросил он.

— Нам нужно поговорить.

По какой—то причине одно это заявление заставило его нервничать.

— Всё нормально, — сказала она, очевидно, заметив его опасения. — Я пришла потому, что не могла успокоиться, пока не поговорю с тобой раз и навсегда. У меня есть к тебе несколько важных вопросов.

— Хорошо, — произнёс он, проглатывая ком в горле. — Давай.

— Ты выглядишь ужасно.

— Спасибо.

— У Аарона жестокий правый хук, да?

— Это точно.

— Кто бы догадался?

— Не я.

Она приложила руку к его челюсти. Он замер, позволяя ей прикасаться к нему, так как понял, что она, очевидно, хочет рассказать что—то очень важное. Затем он заметил её странный взгляд, и его осенило.

— Не говори этого, — сказал он.

— Не говорить чего?

— Не говори, что тебе жаль, потому что это мне следует извиняться. Мы оба можем извиняться до посинения, но никому из нас от этого лучше не станет.

— Ты прав.

Он продолжал смотреть в окно на квартиру Джилл. Казалось, прошло несколько месяцев с тех пор, как он её видел.

— Так в чём дело, Мэгги?

Она опустила руку, положив её на сумочку, висящую на плече.

— Это касается нас с тобой.

Ему не нравилось, к чему шёл этот разговор. Две недели назад, чёрт, даже два дня назад, он бы отдал свою правую руку за то, чтобы провести время наедине с ней, но сейчас он мог думать только о Джилл. Он посмотрел поверх головы Мэгги в сторону квартиры Джилл. К этому времени она уже должна была быть дома.