После провала на медиации он поехал прямиком в свой дом в Малибу. Он отвёл себе двадцать четыре часа на то, чтобы освободиться от раздражения с помощью плавания и баскетбола. Он был зол на тактику, которую использовали адвокаты Джилл, и раздражён отказом Джилл видеть, что ему лучше быть в жизни своего сына. Ещё был зол на себя из—за того, что причинил своей семье столько боли, сначала встав между Аароном и Мэгги, а затем бросив их личные жизни на растерзание волкам. Его родители прошли через многое. А он всё равно продолжал вызывать у них проблемы, и что они сделали, чтобы наказать его? В течение многих часов после его возвращения в Малибу с медиации они успокаивали его открытками и телефонными звонками и окутывали любовью намного большей, чем кто—либо заслуживает.

Не помогало и то, что его футбольная карьера закончилась. Но ему не потребовалось много времени, чтобы сосредоточиться на хорошем, вспоминая, как ему повезло, и снова чувствуя благодарность за всё это. К тому времени, как позвонил Гэри Чэмберлэйн, прося Деррека приехать на юг для интервью на должность телевизионного комментатора, он уже закончил с вечеринкой жалости и был готов двигаться по жизни дальше.

Хотя острая боль, пульсирующая в его колене, не могла сравниться с болью, которую он чувствовал в груди, он знал, что эта бездонная боль не уйдёт, пока он снова не увидит Джилл. Но перед этим ему нужно было позаботиться о своём деле. Он хотел предложить Джилл что—то ещё, кроме своего сердца, когда вернётся домой. Он хотел предложить ей будущее.

И теперь, снова оказавшись дома, он был готов.

***

Джилл просмотрела список статей, которые они планировали включить в следующий выпуск, а затем перешла к планируемой рекламе и маркетингу. Сэнди проделала отличную работу, приводя рекламщиков в восторг от выпуска этого месяца.

Челси уже обсудила свои планы на макет страниц. Теперь она стояла на кухне и смотрела в окно над раковиной Джилл.

— Значит, Деррек выехал из квартиры?

— Не думаю, что он переехал, — сказала Сэнди. — Я заглядывала в его окно, и всё выглядит по—прежнему.

— Тебе следует позвонить ему, — сказала Челси.

— Я пыталась, но он не перезванивал. В любом случае, какая разница? Я начинаю думать, что в мире нет мужчины, который правда знает, чего хочет от жизни.

Челси села на кресло напротив Джилл. Её брови нахмурились.

— Я думала, ты слышала запись голоса Деррека, который говорил своему адвокату, что любит тебя.

— Это верно, слышала.

— Может, тебе следует его преследовать.

— Зачем? Он знает, где меня найти.

— Ну, это ты пришла на медиацию с тремя адвокатами, а затем попыталась разрушить его семью, по очереди, по одному человеку. В смысле, брось. Мы все знаем, что семья значит для него всё. И если бы ты действительно любила его, то пошла бы к нему.

Джилл нахмурилась.

— Я сказала ему прямо там, что понятия не имела, что Томас пойдёт на такое, — Джилл не нравилась болезненная тяга, которую она чувствовала внутри, так что она изо всех сил это игнорировала. — Деррек знает, что я просто пыталась защитить Райана. Кроме того, я уверена, его семья рассказала ему о том, что я порвала контракт и выгнала Томаса и его друзей—адвокатов. Что ещё я могла сделать?

Сэнди выдохнула.

— Ничего. Ты сделала всё, что могла.

— Я больше не хочу об этом говорить, — сказала Джилл. — У меня сегодня свидание с Нэйтом, и я не хочу чувствовать себя депрессивное, когда он меня заберёт.

Челси приподняла бровь.

— У тебя свидание с доктором?

— Это не важно, — убеждала её Джилл. — Нэйт знает, что у меня сейчас много дел. Мы просто друзья.

***

Казалось, Деррек в сотый раз стоит перед дверью Джилл.

Он был одет в костюм с галстуком и держал две дюжины красных роз. В кармане его пиджака лежало кольцо с бриллиантом в два карата, безупречной античной огранки. Он любил похвастаться после того, как отказался от работы в Нью—Йорке и вместо этого устроился на телевидение Лос—Анджелеса.

Постучав, он заметил, что у него дрожат руки. Он попытался посмеяться, чтобы снять напряжение. Веря, что хуже быть не может, Сэнди открыла дверь.

Лекси закричала от радости, когда увидела его, и вцепилась в его ногу с такой любящей жестокостью, что он подумал, что его сердце растает. Этому ребёнку он нравился всё больше и больше... буквально.

Он посмотрел через плечо Сэнди, стараясь заглянуть в квартиру.

— Джилл дома?

— Нет, её нет, — она наклонилась вперёд, ближе к его уху, чтобы Лекси не подслушала. — Какого чёрта тебя не было так долго?

— Я только прилетел из Нью—Йорка пару часов назад. Приехал так быстро, как только мог.

— Ты был в Нью—Йорке? Коннор не говорил мне, что ты летал в Нью—Йорк.

— Никто не знал.

Сэнди скрестила руки.

— Она звонила тебе в тот день, после всего беспорядка на медиации.