– Я не заставляла себя, я действительно хотела помочь, - теперь девушка обернулась, чтобы увидеть странный оттенок в чужом взгляде.

– Рад этому.

– Тогда почему ты сердишься?

– Потому что я кретин, Элин! – прорычал Тадеуш, не в силах сдерживать свой эмоциональный порыв.

Неужели ей был неясен тот простой факт, что он успел тридцать раз проклясть себя за неспособность контролировать раздражающее чувство собственности. О ревности он мог говорить свободно, используя её, точно инструмент для смущения девушки, но вот раскрывать свои истинные чувства Тадеуш явно не намеревался. Ещё одна непозволительная роскошь.

– Думаю, такого от тебя ещё никто не слышал, - её большие зеленые глаза смотрели на собеседника с полным непониманием.

– И не услышит.

Элин знала, что сейчас, возможно, не самое лучшее время и настроение, но этот вопрос, беспокоивший её уже несколько дней, неожиданно возник в голове. Он дребезжал надоедливым гудением и требовал, чтобы его задали именно сейчас, пока есть возможность получить откровенный ответ.

– Я должна кое-что спросить.

– Что?
– слегка сузив разрез бледно-голубых глаз, произнес Тадеуш.

– Почти три года назад моя сестра попала в клинику Пакушо и там познакомилась с одной девушкой, - Адалина начала объяснять издалека, чтобы заранее стереть все недоразумения. – Мне кажется, что они поладили, может быть, даже подружились.

– Мне узнать об этой девушке? – перебил её собеседник.

– Возможно, ты о ней слышал, потому что Джилин, увидев Эзру, вспомнила, что он часто бывал в Пакушо, приходил к Карин. А когда я спросила у самого Эзры, то он, ну, как мне показалось, разозлился. Хотя потом и сказал обратиться к тебе.

– Карин? – имя было произнесено таким тоном, что Элин оно показалось проклятым.

– Сестра просто хотела узнать о судьбе этой девушки.

– Она мертва.

Адалина ощутила желание тихо выдохнуть из-за появившейся неловкости, но слова мужчины заставили её сосредоточиться на одном немаловажном факте: он знает. И об этой Карин, и о том, что с ней стало.

– Эзра рассказал? – она одним неуверенным движением руки поправила ремень сумки на своем плече.

– Нет, - задумчиво ответил мужчина, - не рассказал.

– Она из твоего прошлого? – озвучила Адалина неожиданную мысль.

– Из того самого прошлого, о котором тебе знать не нужно.

Он серьезно смотрел в эти удивительно зеленые глаза, но лишь мгновение, потому что их обладательница быстро отвела взгляд в сторону.

– И так будет всегда, чтобы я не спросила? – произнесла она таким огорченным тоном, который он не мог оставить без внимания.

– Тебя это не должно касаться.

– Уже касается, - тихо начала Элин, но затем продолжила гораздо громче, - пока я рядом с тобой, меня, так или иначе, будет касаться каждая сторона твоей жизни. И о тебе самом я хотела бы знать только от тебя же, а не от кого-то третьего.

– Нет!
– громко возразил Тадеуш. Но стена его уверенности в том, что он сможет оградить Адалину от всего, по его мнению, нежелательного, пошатнулась и, кажется, получила трещину.

– Тадеуш, пожалуйста.

В просьбе он услышал что-то очень важное.

Теперь он не мог убедить себя в том, что ей многого знать не стоит. Пожалуй, в словах Элин были какие-то моменты, с которыми ему следовало согласиться. Например, фраза, значившая, что говорить о себе лучше самому же. Она и без того забивает свою голову слухами и сплетнями, разговорами с Эзрой, да и прочим, а это все не ведет к сближению. Даже не выясняя все дотошно, девушка сталкивается с какими-то совершенно недопустимыми остатками информации. И выходит это, как не печально осознавать, слишком часто и излишне случайно. Хотя бы вопрос о Карин. Каким непостижимым образом Адалина оказалась связана с ней? Через сестру-наркоманку, которая узнала Эзру! Этот мир слишком тесен для того, чтобы Тадеуш рисковал, не желая посвящать Элин в своё темное прошлое.

– Хорошо, - ответил он после недолгого размышления. – Завтра вечером я буду свободен, и ты приедешь ко мне. Я обещаю рассказать все, что захочешь.

– Спасибо! – с улыбкой отозвалась девушка.

– Услышанное тебе точно не понравится.

Но мягкие прикосновения рук, которые попытались сомкнуться за его спиной, не дали мужчине окончательно испортить расставание мрачными предсказаниями. Объятия на прощание были всегда настолько нежными и осторожными, какие могли быть только у неё. Он же, наоборот, прижимал к себе так крепко, что светловолосой девушке удавалось почувствовать всю твердость мышц под чужой одеждой.

Когда дверь захлопнулась, а машина тронулась с места, Тадеуш ещё чувствовал легкий знакомый запах её дорогих духов. И было чертовски приятно от того, что Элин понемногу учится принимать его незначительные знаки внимания в виде небольших подарков.

12.2.

Зеркало было огромным, таким же огромным, как и он, поэтому с легкостью вмещало полное отражение не только молодого мужчины, но и той части комнаты, в которую заглядывало. Тадеуш, осмотрев себя с головы до ног, решил, что даже при сильном желании матери и своем неожиданном рвении выглядеть чуть лучше, чем обычно, не собирается надевать галстук-бабочку. Этот несуразный предмет был немедленно сдернут с шеи и отброшен куда-то в сторону, что существенно изменило картину в зеркале.