Роджер, теперь также обнаруживший шедший от пришельца жар, подошел к инопланетянину поближе и осторожно протянул руку к металлу. Остановиться ему пришлось более чем в футе от скафандра Кена.

— Ничего себе! Он действительно очень горячий. Возможно, атом все дело — им тогда и в голову не пришло, что я могу обжечься об их золото. Как ты думаешь?

— Не знаю. И мне хотелось бы узнать, как же он может жить, если он такой горячий. Папе тоже было бы это интересно. Он скоро сюда придет. Может, я пойду и скажу ему, пока ты удерживаешь это существо здесь?

— А как я его удержу? Кроме того, когда он придет, будет уже очень поздно. Давай попробуем договориться с ним на завтра. — Он снова повернулся к Кену, не дожидаясь, когда Эди задаст совершенно резонный вопрос «Как?».

Дело, однако, оказалось не столь уж сложным. Время — вещь абстрактная, но если его измерять при помощи таких явлений, как видимое движение солнца, о нем можно договориться при помощи знаков, достаточно понятных любому разумному существу. Когда Роджер прекратил размахивать руками, Кен уже без труда пришел к заключению, что оба аборигена придут на это место на следующий день вскоре после восхода. Ученый был очень рад прекращению беседы, поскольку ноги его к этому времени почти онемели от холода. Он снова стал пристегиваться к висящей в воздухе торпеде, а дети, оглянувшись перед тем, как скрыться за деревьями, увидели, что странное сооружение из скафандра и торпеды стало подниматься вверх, постепенно набирая скорость. Они остановились и продолжали смотреть, пока пришелец со своим аппаратом не превратился в маленькое пятнышко, которое вскоре скрылось из виду, после чего оба наконец отправились домой.

Мистер Винг не просто заинтересовался — он был совершенно потрясен рассказом детей. Ему хватило рассудительности, чтобы понять, что никакие действия кого-либо из его семьи не могли послужить причиной неожиданного перехода инопланетян к активному и непосредственному исследованию Земли, но действия пришельцев могли бы очень помочь ему в его собственных планах. Поэтому вечерний ужин состоял в основном из разговоров — больше не было смысла пытаться скрыть все происшедшее от кого-либо из членов семьи. Миссис Винг, конечно, знала обо всем с самого начала; Роджер и Эдит многое выяснили этим утром, но Билли и Марджи не обладали ни должной информцией, ни знаниями, чтобы действительно оценить ситуацию. Их вопросы здорово мешали проводить совещание, но только Роджер позволял себе проявлять нетерпение. Но поскольку даже он не выражал напрямую свое презрение к невежеству младших, общий тон беседы оставался мирным, и в результате удалось принять несколько важных решений.

— Мне кажется, — сказал мистер Винг, — что у этих существ — их даже можно назвать людьми, благо мы теперь приблизительно представляем, на что они похожи — так вот, теперь у них взялись за работу ученые. Мне совершенно непонятно, почему они так долго медлили…

— Посмотри как-нибудь на снимок Млечного Пути, и ты поймешь, в чем дело, — вмешался Дон.

— Так оно или не так, но это может оказаться для нас полезно. Теперь вниз, без сомнения, будут спускаться исследователи и аппаратура. И вряд ли они сильно удивятся, если некоторая часть последней пропадет. Я не хотел бы учить своих детей дурному, но я был бы очень рад, если бы нам удалось утащить какой-нибудь из приборов и разобрать его.

— Как я понимаю, ты больше не боишься, что спугнешь их, — миссис Винг произнесла это как утверждение, а не как вопрос.

— Нет. Я не в состоянии повлиять на их решение — продолжать торговлю или нет. Возможно, это зависит от того, что удастся добиться их ученым. Меня это не слишком расстраивает: табак им явно очень нужен, а я сильно сомневаюсь, что он будет расти на какой-либо другой планете. Конечно, я чувствовал бы себя гораздо увереннее, если бы знал, для чего он им нужен. Я как-то привык к мысли, что они курят его, как и мы, но с учетом того, что мы узнали об их нормальной температуре, это кажется маловероятным.

Но вернемся к делу. Любой, кто будет с ними говорить, может предложить им спустить второй передатчик, возле нашего дома, чтобы они могли приземляться тут, рядом. Я не вижу никакого смысла проходить пять миль туда и пять миль обратно каждый день только для того, чтобы просто поговорить. Кстати, Роджер, не окажется ли, что мы произведем на них лучшее впечатление, если сами будем изучать их язык, а не учить их нашему?

— Может быть. Я не задумывался.

— А как насчет торговли, папа? — спросил Дон. — Все будет как раньше или, может, мы попробуем передавать наш товар через этих исследователей?

Отец немного подумал.

— Лучше придерживаться прежнего порядка, — сказал он наконец. — У нас нет никакой уверенности, что торговцы и ученые работают вместе, а было бы очень жаль расстраивать наших покупателей. Возможно, когда мы завтра пойдем на встречу, тебе стоит подойти к передатчику и послать сигнал. Лучше будет захватить с собой пачку сигарет. Конечно, обычно они отвечают дня через два-три, но если торговцы работают вместе с этими учеными, то в этот момент они могут оказаться гораздо ближе. Так что лучше подготовиться к тому случаю, если они ответят сразу.

— Ты хочешь сказать, что я должен буду, если понадобится, оставаться возле передатчика целый день?

— Гм… этого не надо. Поболтайся там немного, а затем возвращайся к нам. Оттуда можно будет увидеть, если спустится еще одна торпеда — там по прямой не более двух миль, так что у нас есть все шансы ее заметить.

— Хорошо. Я подаю сигнал, а остальные в это время общаются, пытаясь предложить опустить еще один коммуникатор — если, конечно, нам удастся в достаточной степени освоить их язык, чтобы передать эту мысль, — тут Дон неожиданно сменил тему. — Папа, у меня только что появилась новая идея. Ты сказал, что между сигналом и прибытием торпеды проходили неодинаковые промежутки времени?