С момента вспышки Тани дни на даче потекли в том же русле, что и раньше - две женщины вместе копались на грядках, готовили еду, что-то мариновали и солили, делали закатки на зиму, невестка порою что-то шила, а Фрося ходила с детьми на пруд и в лес. Каждых три дня Фрося отъезжала в Москву, чтобы поговорить по телефону с Марком, как у них было договорено. Фрося не стала делиться с любимым мужчиной, произошедшим у них с Таней жутким скандалом, как и тем, что через своего крутого знакомого Влада, он же Меченный и он же Владислав Антонович, удачно продала "Волгу" Тани, сообщив тому, что с Марком наладила телефонную связь и, возможно, тот через несколько месяцев появится в Москве.

– Ефросинья Станиславовна...

Бывший уголовник словно пробовал на вкус имя отчество своей приятельницы.

– В Москве начинается беспредел, у многих молодых фраеров появились пушки, и они шмаляют в людишек, как закоренелые мокрушники раньше не шмаляли. Идёт раздел Москвы на сектора и в каждом правит своя группировка, но часто одна налезает на другую, а бывают ещё заезжие встрянут и тогда начинается пальба. Коммунисты уже навести порядок не могут и пока они будут выяснять с демократами, кто из них главная сила в стране, криминал проглотит тех и других. Нам, старым законникам, очень нужны всякие там иностранцы с бабками, чтобы убраться от этих мелких собачьих плясок, пусть они тут делят территории, давят друг друга за крышу, а нам надо подмять под себя несметные богатства страны и толкать на запад всю эту хрень от древесины до алмазов...

– Влад, ты мне рассказываешь такие страсти, а я большую часть времени сижу на даче, ничего не знаю, не вижу и не чувствую, правда сезон уже заканчивается, скоро вернусь в город и тогда, возможно, окунусь во всю эту хренотень.

Бывший зэк блеснул золотом зубов:

– А, что ты, хотела, чтобы по Москве в открытую ходили со шмайсерами в руках, ребята стараются не показываться на глаза, всё же ментовка пока при власти, хотя и там продажных нашему брату становится всё больше и больше. Скажи, ты, давно по базарам не ходила, хотя у меня такое чувство, что скоро на каждой улице будет рынок, но я не об этом - глянь, сколько там развелось кавказцев и все при понятиях, а этих узкоглазеньких столько со своими зажигалками, часами и другой мелкой хренью. Всё, Ефросинья Станиславовна, страна превратилась в огромный базар, а мы на нём не должны быть покупателями, надо в продавцы метить.

– Владислав Антонович, а тебе не кажется, что мы с тобой уже староваты для этого?

– Кажется, ещё, как кажется, но поэтому мы не должны становиться простыми продавцами, а в заведующие вылезать, а то и в министры торговли.

На этом они, доброжелательно улыбаясь друг другу, расстались. Фрося поехала к Карпеке, не стала их общение превращать в ничего не значащий телефонный разговор, ей хотелось наяву увидеть друга Валеру и поговорить с ним по душам.

Почти полтора месяца Фрося не видела Карпеку, за всё это время только несколько раз, они коротко поболтали по телефону. Валера вроде бы не пил, но в его голосе слышалась подавленность, но ей тогда нечем было его обнадёжить и порадовать. Сейчас она везла ему предложение от Влада, возглавить контроль над одним из новых, открывающихся в Москве рынков. Двери открыла Галка:

– А, Фрося, привет! Валерки нет, поехал к своему знакомому машину подчинить, стучит у него что-то там в моторе.

Выглядела подруга Валеры, прямо сказать, неважно - тени легли под глазами, кожа на лице некогда пышущей здоровьем и силой женщины, явственно повисла на щеках и шее, и была она какого-то нездорового землистого цвета, не свойственного для летнего периода. Симпатичная с лица и тела женщина обрюзгла и заметно потолстела.

– Машина - это ерунда, главное, чтобы его мотор в груди стучал ровно.

Галина не поддержала шутку Фроси.

– Тебе, смешно, а нам не до смеха - сейчас за машину отдаст кучу денег, а поступлений новых нет, а на унитаз всё больше и больше уходит и так недостающих средств. К чему это мы катимся, чтобы в Москве кусок нормального мяса в магазине было не найти, а на рынке бабки совсем ошалели, цены ломят, будто их коровы не траву жрут, а золото...

Фрося прервала стенания и нудёж Галки:

– Галь, скажи мне пока его тут нет, как Валера себя чувствует и не начал ли он случайно опять закладывать?

– Нормально он себя чувствует, пить, как раньше не пьёт, но иногда вечерком сообразим с ним бутылочку, так от этого только польза, хоть на время душа оттаивает.

– Ну, если у вас есть здоровье пить, так и, наверное, найдутся силы работать?

– Ах, какая ты, умная, можно подумать не знаешь какая вокруг обстановка, что на завод или фабрику идти, так за те гроши, что там платят не больно нажируешь.

Фросе был крайне неприятен этот разговор, как и та, с кем она его вела, но хотелось дождаться Валеру, и она до поры до времени набралась терпения.

– Галь, а что это я о твоей дочке давно ничего не слышала?

– А, что ты, можешь услышать, если я сама ничего не знаю, как уехала год назад через Польшу куда-то в Европу, так ни одной весточки и не было. Тут бабы какие-то страсти рассказывают, но душа отказывается верить...

– Ты, о чём?