– Алесик, ведь он уже был кандидатом наук и по его работам большие профессора делали себе карьеру и известность, но и тут Семён не поступился своей гордостью - никому и никогда он не продавал душу, поэтому мне немного страшно, ведь если он служит этому Масуду, то вероятней всего, что служит на совесть. Ты, думаешь, он был паинькой-сыночком, отнюдь, он почти всегда поступал наперекор мне, даже своей женитьбой и уходом в армию...

– Бабуль, ты вот, готова всё понять и всё простить своему сыну, а мне мои родители не могут простить моего особенного таланта и любви к музыке, и, если бы не ты, то мне трудно представить, как бы сложилась моя судьба. Вряд ли я бы смог поступать, как дядя Семён, я бы скорей повесился от тоски и не понимания меня близкими.

– Алесик, мы с тобой договорились, ты не выдашь Тане нашу тайну?

– Никогда, я даже думаю, что ты должна подобрать подходящий момент и под каким-нибудь соусом преподнести ей весть о его смерти, так будет лучше для всех, пусть она любит светлую память о нём.

Фрося притянула голову парня к своей груди и покрыла его волосы поцелуями.

– Спасибо тебе, мой мальчик, я так и думала поступить, и Марк мне это советовал, но никак не могу на это решиться, а теперь решусь, и будь, что будет, но Танюшка должна дальше жить, может быть на её пути ещё встретится порядочный мужчина и она сможет с ним построить новую семью и своё личное счастье, она ведь очень хорошая, я её тоже очень и очень люблю.

Первого декабря состоялось открытие салона. Всё прошло на высочайшем уровне, благодаря выступлению набирающего обороты в популярность ансамблю "Вираж", на открытии присутствовали даже телевизионщики и фрагмент помпезного открытия "Салона Татьяна" попал на канал Московских новостей. Давно Фрося не видела такой счастливой свою невестку, та просто сияла от радости, получая огромными порциями внимание журналистов и высокопоставленных гостей. Ещё бы, к ним заглянули даже набирающие силу молодые политики Анатолий Чубайс и Гавриил Попов.

Как и обещал господин Марков для ребят из ансамбля "Вираж", были заказаны сверхмодные костюмы для выступлений и чуть ли не с первого дня работы на них буквально посыпались заказы. Таня была вся в работе, такой невестку Фрося видела только тогда, когда та шила подпольные джинсы и, когда из Новосибирска к ней наезжал Семён, и то, там была совсем другая радость. Фрося и Влад каждый день заезжали в салон и любовались происходящим, последний радостно потирал руки.

– Ну, Ефросинья Станиславовна, я не зря на тебя поставил, так пойдёт дело мы за два-три месяца отобьём наши затраты и будем только бабки в банке подсчитывать.

– Владислав Антонович, а ты нервничал, я же тебе сказала, что дело стоящее.

– Стоящее, стоящее, а вот уедешь и вдруг с концами, а вы с твоим другом, о-го-го, как ещё понадобитесь здесь, у меня ведь мозги, отбитые зэками и ментами, но, как ещё хочется хорошо пожить, свет повидать, тело и душу понежить.

И он радостно блеснул золотом во рту.

Через несколько дней после пышного открытия салона, Фрося получила разрешение на гостевой выезд в Соединённые Штаты Америки и тут же купила билет на двадцать первое января. Они теперь разговаривали с Марком по телефону почти каждый день. Он уже буквально изнемогал в ожидании своего Фросика, но только корил её за то, что она никак не сообщит Тане о мнимой гибели Семёна.

– Зря Фросик, зря ты с этим тянешь, пусть бы она в твоём присутствии переболела свою главную трагедию жизни, одной ей это будет намного сложней пережить.

– Маричек, она сейчас такая счастливая, вся отдалась своей любимой работе. Я смотрю на неё и диву даюсь, куда девалась печаль в глазах и тихая покорность судьбе. У неё совершенно не осталось времени на переживания и жалость к себе. Плохо только, что и на детей у неё не остаётся свободного времени, хорошо ещё, что девчонки её такие самостоятельные и помогают ей по дому во всём. Малого Сёмку Таня сдала в садик с круглосуточным проживанием. Душа болит, но брать на себя заботу о малыше у меня уже нет сил и времени, да, и какой с меня воспитатель, можно подумать, я со своими сидела рядом день и ночь.

– Ну, как видим, ничего страшного не произошло, все выросли здоровенькими, ни один на обочине жизни не застрял. Фросик, может быть, так и надо, я своим девчонкам с самого дня рождения всё соломку постилал, хорошо ещё, что вывез в Штаты, а иначе не знаю, чтобы с ними было бы в Союзе, наверное, до сих пор бы, сопельки им подтирал.

Трудно сказать, когда бы Фрося собралась с мужеством и выложила бы Тане страшное известие о гибели её мужа, держа в голове ещё более горькую для неё правду, но грянул гром - позвонила опять из Исламабада Аня. С первых слов по голосу дочери Фрося поняла, что та звонит с хорошими новостями.

– Здравствуй, моя миленькая!

– Нет, не напрасно я кинула всё и помчалась в этот проклятый богом край, разыскивать брата. Правда, уже через две недели встречусь, наконец, со своими детками и близкими. Мой Эфраимчик скоро забудет, как мама выглядит. Я сейчас с ним разговаривала по телефону, а он поздравлял меня с праздником. Я его спрашиваю - а, какой праздник? Вот умора... Он так серьёзно мне - мама, ты, что совсем ку-ку, у нас ведь Ханука.

– Анютка, ты такая счастливая после разговора со своим сыночком или ещё что-нибудь есть?