Но Василий захворал.

Так пришла пора ненастья,

Князь тихонько умирал.

Что же делать с белым светом?

Власть боярам раздавать?

Седьмочисленным советом21

Князь решил ту власть держать.

Да, однако после смерти

И средь них пошла вражда.

В общем, верьте иль не верьте,

Но вокруг цвела беда.

И еще Москву в пожаре,

Пепле лицезрел Иван.

Так что смерть, в ее оскале,

Знал он до венчанья в сан.

При дворе с ним подружился,

В его детские года.

Взор царевича искрился,

Жаль, сейчас в нем лебеда.

Помню Кремль, в Успенском храме

Встал на трон наш русский царь,

Как наместник Бога в сане

Для Руси, стряхнувшей гарь.

Появилась вскоре рада22,

Стала цельной Русь, Москва.

Сердце века всем отрадой

Было, вроде островка,

Островка надежды, веры.

Управлял Земской собор23,

Раздавалися наделы

«Тысчи избранной»24, но "вор"…

"Вор"25 искал свою добычу.

Тихо крался, не спеша,

Расползался, как обычно,

По двору, уж власть держа…

Я в те годы удалился,

Самый север, Соловки.

Монастырь там возродился

С краю мира, островки.

Жил спокойно, вместе с Богом,

И молился за царя.

Обернулось, вишь, острогом…

Видно я молился зря…

Нет, не зря! Москва, бывала

Центром всех победных мест.

Русь, как царство, ведь признала

Вся Европа, вот те крест.

А земель отвоевали,

Если смерить, раза в два.

Нежели раньше нас знавали,

А теперь о нас молва!

Храм Покровский26 во спасенье

Царь вознес у стен Кремля,

Что для веры Вознесенья

Встал, и ныне с ним земля.

Книгу Федоров27 печатал,

Вот она, в моих руках.

Сей "Апостол" сколь не падал,

Не сгорал и на кострах.

Только тьма закрыла очи

Ване, батюшке царю.

Помню, голову морочил,

Друг, Филиппушка, люблю,

Отрекусь, коль не вернешься.

Ты мне нужен при дворе.

А не то с утра проснешься,

Сгинул Ваня на заре…

Верил другу, и приехал.

Как же, как же был он рад,

Но в глазах его и смехе