«Едва Сергей доложил о своем прибытии, как его немедленно проводили в кабинет директора – не через приемную, где уныло дожидались своей очереди пять или шесть посетителей, а через какие-то пустые и полутемные комнаты.Директор, заложив руки за спину, стоял у окна – маленький и сгорбленный, но грозный, похожий на седого, взъерошенного коршуна…»
Юрий БРАЙДЕР, Николай ЧАДОВИЧ
ЛЕС КСАНФЫ
Едва Сергей доложил о своем прибытии, как его немедленно проводили в кабинет директора — не через приемную, где уныло дожидались своей очереди пять или шесть посетителей, а через какие-то пустые и полутемные комнаты.
Директор, заложив руки за спину, стоял у окна — маленький и сгорбленный, но грозный, похожий на седого, взъерошенного коршуна.
— Да-а, время летит… — задумчиво сказал он, глядя поверх мокрых крыш на серые, сиреневые и розовые громады облаков, сгоняемые ветром в сторону заката. — Давно ли ты был первокурсником. Шесть лет назад. А как будто вчера… Все экзамены сданы, дипломная работа зачтена… Осталась одна небольшая формальность.
— Заключительное испытание?
— Заключительное испытание, — слегка прихрамывая, директор пересек кабинет и уселся за совершенно пустой письменный стол. — По этому поводу ходит много легенд, но почти все они — вымысел. Никто не собирается ставить перед вами заведомо невыполнимые задачи. Вас не бросят без пищи и снаряжения на пол. Все гораздо проще. Каждому выпускнику будет поручено конкретное задание, подобранное с учетом его индивидуальности. Ну, например, те, кто не отличался силой воли, столкнутся с проблемами, для решения которых нужны не только знания, но и инициатива, характер…
— Да, я знаю.
— Теперь о самом задании. Ты, конечно, слышал о планете Ксанфа. Аборигены называют ее Страна деревьев, а себя детьми деревьев, или древесниками. Земляне никогда не встречались с ними. Наши звездолеты еще не летают так далеко, а древесники не любят покидать родную планету. Все, что известно об этом народе, дошло к нам через третьи руки. Лет десять назад алетяне доставили на Землю несколько семян того самого растения, которое образует знаменитые леса Ксанфы.
— Я помню. Тогда еще было много споров… Одни предлагали высадить семена где-нибудь в Сахаре, другие возражали…
— Да. С этими растениями связывались большие надежды. Ведь они способны существовать практически в любых условиях, была бы только опора для корней, солнечный свет, да углекислый газ. Но и опасений было немало… В конце концов одно зерно все же посеяли на Марсе, вблизи экватора. Теперь там огромный лес. Содержание кислорода в марсианской атмосфере повысилось почти на целый порядок, а среднегодовая температура — на полградуса. До недавнего времени все шло как нельзя лучше…
— Шло?
— …Позавчера там произошла катастрофа. На, прочти… Пока об этом знают немногие, — он протянул Сергею листок бумаги с машинописным текстом.
Это был рапорт одного из членов Административного Совета Марса председателю комиссии по внеземной экологии — своему непосредственному начальству. Сухо и немногословно сообщалось, что в таком-то часу, такого-то числа, в самом центре Леса (биологического объекта внеземного происхождения) зародился ураган (аномальное атмосферное явление) небывалой разрушительной силы, следствием которого явилось полное разрушение исследовательской станции и гибель цитолога Тахтаджяна, находившегося в этот момент в Лесу. Ураган бушевал целые сутки, но человеческих жертв, к счастью, больше не было. Считается доказанным, что причиной его возникновения является именно Лес, а не какие-нибудь другие причины.
— Комиссия по внеземной экологии предложила заняться этой проблемой одному из наших выпускников…
Как ни коротка была пауза, Сергей успел удивиться: очень уж серьезна, не по масштабам заключительного испытания, оказалась проблема, которой ему предлагали заняться. Дальнейшие слова профессора, однако, заставили его удивиться еще больше и забыть все здравые рассуждения.
— Поскольку задание связано с определенным риском, тебе разрешено взять напарника. Желательно эколога-ботаника. Кого бы это выбрать… Ну, скажем, Виктория Бармина, — директор посмотрел прямо в глаза Сергея. — Она, кажется, из вашей группы? Не возражаешь?
— Нет, — едва слышно ответил Сергей.
Во всей Вселенной был только один эколог-ботаник, с которым Сергей мечтал бы очутиться на Марсе и где угодно. Вика.
— Ну и прекрасно. План работы и всю документацию получишь в секретариате. Отлет завтра в 22:00. Сразу по прибытии разворачивай новую станцию. Бармина вылетит следующим рейсом. Все понятно?
— Да. Можно идти?
— Нет… Постой. — Директор в явном смущении колебался, не решаясь что-то сказать или спросить. — Если все будет хорошо, а я в этом почти не сомневаюсь, — он снова остановился в затруднении. — Возможно, мы больше не увидимся. Рано или поздно придет время, когда в твоем распоряжении окажутся люди, много людей. Зачастую их судьбы и даже жизни будут зависеть от тебя. В мире нет более тяжкой ответственности, поверь. И, быть может, тогда ты вспомнишь меня… и поймешь. Теперь иди. Будь осторожен. И Марс и Лес оба чужие нам. Но Марс мертвый, а Лес — живой…
…Самый первый на Марсе лес тихо, но явственно шумел, словно шепелявые детские рты, нашептывали что-то молодые растущие побеги. В чаще скрипели и похрустывали роющие корни, могучие, как бурильные установки. Шуршали, пробиваясь сквозь песок, кочующие побеги. Ветви, на опушке красноватые и глянцевые, ближе к центру Леса приобретали бурый оттенок и лохматились бесчисленными жесткими чешуйками, а дальше — в самой глухомани, росли черные, толстые, как столетние дубы, закрученные в спирали материнские побеги — удивительно твердые и, если верить слухам, почти разумные.