— Что вы хотите этим сказать?

— Ну, посудите сами, ваше величество. Представьте, что этот энергичный молодой человек вернулся в империю. У него слава выдающегося военачальника, правда не слишком заслуженная, но тем не менее. Он ни в грош не ставит никого в империи и за одно это его могли бы выбрать депутатом от имперского округа. Не говоря о том, что он и так имеет голос в палате князей. И если бы дело пошло и дальше подобным образом, наши протестанты очень скоро получили бы в его лице такого вождя, каким является Мориц Оранский в Голландии. До сих пор вожди реформации в Империи были скорее проповедниками, нежели воинами, но этот юный герцог совсем не таков! Он не стал бы читать проповеди и произносить речи, хотя говорят, он при необходимости бывает весьма красноречив. Нет, он собрал бы армию и одному господу известно куда бы он ее направил. Так что молите бога за московитов избравших его своим царем. Могло ведь случиться так, чтобы его выбрали королем, ну скажем, чехи.

— Вы полагаете это возможным?

— Я не полагаю это невозможным! Это юный герцог человек не предсказуемый, так что пусть он находится как можно дальше.

— Пожалуй, вы правы, ваше преосвященство, — сменил гнев на милость император, — а как вы думаете, возможно ли его привлечь на сторону истинной церкви?

— Трудно сказать, ваше величество, он определенно не фанатик. Во всяком случае, в схизму он перешел совершенно спокойно, как будто переоделся в другую одежду. Правда он несколько недолюбливает католиков, о чем не раз открыто заявлял.

— В чем же причина этой антипатии?

— Костры инквизиции.

— Можно подумать протестанты меньше жгут тех, кого считают еретиками, — фыркнул Матвей.

— Даже больше, ваше величество. Но они не пытались сжечь самого Иоганна Альбрехта, в отличие от святого трибунала.

— Это действительно так?

— Мы произвели на это счет самое тщательное расследование и вынуждены признать, если бы Иоганн Альбрехт тогда не сбежал, то избежать костра ему бы вряд ли удалось.

— Так он действительно колдун и еретик?

— Ну, еретик он не больший чем все лютеране или восточные ортодоксы. А вот что касается колдовства, то единственное в чем его можно уличить, так это в том, что вокруг него часто беременеют женщины. Правда доподлинно известно что с этим он прекрасно справляется и без заклинаний врагу рода человеческого.

Услышав это, император отрывисто захохотал. Отсмеявшись, Матвей спросил:

— А как быть с тем, что герцог сменил веру, ведь его подданные лютеране, не так ли?

— О, ваше величество, в тот недолгий период пока он единолично правил своим герцогством Иоганн Альбрехт издал один единственный декрет. Теперь в его землях царит полная свобода вероисповедания и единственное что считается безоговорочной ересью это неуплата налогов.

— Хм, весьма разумно, надо признать. Что же вы посоветуете делать, ваше преосвященство?

— Делать? Ну, а что тут можно сделать. Поздравьте его с восшествием на московский престол. Пожалуйте каким-нибудь орденом, да хоть «Золотого руна»*, а лучше «Дракона»**, говорят, он не равнодушен к регалиям подобного рода. Обменяйтесь посольствами и попытайтесь заключить союз против османов. Кстати, я все равно отправляюсь в Московию и мог бы посодействовать, если на то будет воля императора.

—------

*Орден Золотого руна в ту пору принадлежал испанской ветви Габсбургов. Награждались им только католики

** Орден Дракона. — Венгерский орден, кавалерами которого могли быть не только католики. Например валашский князь Влад Тепеш который получил прозвище Дракула как раз за то что был кавалером этого ордена.

— Это все?

— Ну, еще бы я посоветовал вам, ваше величество, если случится отправить армию на север империи, посоветуйте ее главнокомандующему… обходить Мекленбург как можно дальше. Это лучшее что он сможет сделать в сложившейся ситуации.

— Вы это серьезно?

— Более чем, жители этого княжества признали Иоганна Альбрехта своим сюзереном, а он из тех немногих людей кто умеет ценить подобные вещи. И если ему не удастся защитить своих людей, он найдет способ отомстить. Или я ничего не понимаю в людях.

— А что слышно о той организации, членом которой по слухам был его отец? — осторожно спросил император.

— К сожалению, следы ее в который раз потерялись, ваше величество. Так уж случилось, что брат Игнасио, более всех продвинувшийся в изысканиях, был отправлен орденом в Польшу, где и пропал.

— Хм, а за какой надобностью ваш орден это сделал, позвольте спросить, неужели в Польше просто кишащей иезуитами, не хватало еще и этого, как вы сказали?

— Брата Игнасио.

— Да-да, брата Игнасио!

— Трудно сказать, чем руководствовался генерал ордена. Впрочем, возможно наш брат еще жив и мне удастся найти его при выполнении своей миссии.

— Что же, да поможет вам бог!

— Аминь.

Едва подсохли дороги после весенней распутицы, я двинул войско в поход. Когда меня выбирали царем, я обещал своим новым подданным что прекращу смуту и верну Смоленск и Новгород. Пора было платить по счетам. Длившаяся всю зиму лихорадочная подготовка со всей ясностью показала, что силы государства совершенно истощены. Если в это лето не удастся достичь целей, то войну лучше всего немедленно прекратить. Собственно, по-хорошему ее лучше всего прекратить прямо сейчас и сосредоточится на решении внутренних проблем. Приведя же хоть немного в порядок хозяйство, нетрудно будет собрать боеспособную армию и решить задачу возвращения потерянных государством земель. Дайте мне два-три мирных года и… Увы, нет у меня двух лет! Впрочем, с другой стороны обстановка достаточно благоприятная. После того как из-за взорвавшегося пороха поход короля Сигизмунда на Москву сорвался, сейм не дает ему денег. Судя по донесениям лазутчиков гарнизоны в Вязьме, Смоленске и других городах сократились до минимума. Наемникам давно не плачено, а шляхтичи усердно разбегаются по своим маеткам. Шведы хотя и удерживают Новгород, но активных действий против нас не ведут, а понемногу вытесняют поляков из Прибалтики. Надо бы заключить с ними союз против Сигизмунда, но канцлер Оксеншерна ненавязчиво намекает на признание сложившегося статус-кво. То есть отдать Новгород, а хорошо бы еще и Псков шведам. На это естественно не могу пойти уже я, поскольку в этом случае беспрерывно заседающий собор сожрет меня с потрохами и будет прав. Единственное чего удалось добиться посольству Рюмина это договоренность о личной встрече с Густавом Адольфом текущим летом. И чтобы иметь на переговорах хоть какие-то козыри надо до той поры добиться максимальных успехов. По той же самой причине король игнорировал мою просьбу отпустить ко мне на помощь мекленбургский полк, так что воевать придется с тем, что под рукой.