— А знаешь, может пора взять тебя? Пусть я сгнию заживо, но и ты долго не протянешь без своей магии, — зарычал лорд Каделл.

— И вы, милорд, умрете, оставив меня богатой вдовой? — Дейдре пошла в глубь лабиринта и Гайрон был вынужден идти за ней, — свободной от клятв? Не боитесь ли вы, милорд, что кому-то из хавуэнских мужчин удастся то, что не удалось вам?

Удар отбросил леди Каделл на мягкий песок — за четыре года Дейдре изучила повадки своего мужа. Свистнул кнут, всегда висевший у бедра Гайнора и ее плечи обожгла боль. Дейдре закусила зубами рукав платья и принялась считать — больше пяти ударов лорд Каделл ей не отсыпал никогда. Но в этот раз он не остановился, она потеряла сознание досчитав до семи.

Утро встретило леди Каделл головной болью и перешептываниями служанок. У постели, в огромной вазе стояли роскошные, темно-алые розы. «Как кровь» — подумала Дейдре и приказала вынести розы в гостиную. Официальная причина — чтобы пришедшие в гости леди могли полюбоваться на подарок супруга. Реально — она не принимала от него даров, и все что так или иначе напоминало о нем изгонялось из покоев леди Каделл. Из которых не получалось изгнать самого лорда.

— Ясного утро, леди Каделл, — пропела камеристка. — Позвольте я помогу вам встать и привести себя в порядок — вас с самого утра дожидается отец.

— Помоги мне умыться, — сквозь зубы выдохнула Дейдре и медленно села.

Любую другую леди такое «наказание» свело бы в могилу, или же надолго уложило в постель. Но леди Каделл не стеснялась исцелять сама себя — богиня-заступница так и не послала Дейдре спасения. А значит и заповеди ее она исполнять не будет. Или будет, но не все.

— Хорошо, — она позволила промокнуть свое лицо полотенцем, — теперь подбери волосы повыше, пусть следы будут хорошо видны. Если отец сидит с утра — значит он чего-то хочет. Чего-то настолько важного, что впервые пришел на встречу с дочерью. И рубаху с запахом, я изволю болеть и принимать гостей в домашнем виде.

— Дочь моя, — высокий, рыжеволосый мужчина поднялся с невысокого диванчика. — Ты плохо выглядишь.

— Отец, — Дейдре склонила голову. — Супружеская жизнь не идет мне на пользу.

Лорд Гуортигирн отвел взгляд. Он был неправ и перед людьми и перед богами. И теперь, когда настал час платить, он пришел к дочери.

— В наших землях эпидемия, — негромко произнес он.

— Сразу к делу, северная традиция, да отец? А ты не хочешь спросить, как я себя чувствую и как протекает моя супружеская жизнь?

Камеристка помогла Дейдре усесться в кресло, где уже была уложена груда подушек — не только леди Каделл изучила повадки своего мужа. Прислуга тоже знала когда и что потребуется госпоже.

— Слухи о твоем лекарском даре плывут по столице, — улыбнулся отец, — а значит с мужем ты договорилась.

— Да, я отсушила ему естество на несколько недель, — кивнула Дейдре, — а после вырезала на своем животе «женское проклятье», вот и весь договор.

Отец со свистом втянула в себя воздух и промолвил:

— Какое неуважение ты выказала своему господину и супругу? Он и только он мог решать твою дальнейшую судьбу.

— А ты, отец мой, ты мог решать мою дальнейшую судьбу? В твоих землях было шесть девиц с лекарским даром, но мой оказался сильней. Все, от земледельцев до купцов собирали деньги на мое обучение. И что же сделал ты? Я ведь уже не принадлежала тебе.

— За тебя, за твое тело и душу платил король, — не дрогнувшим голосом произнес лорд Гуортигирн. — На эти деньги были построены дороги и мосты, жизнь в наших землях стала сытнее. Но со стороны западного тракта пришла болезнь.

Дейдре медленно встала, развязала кушак и легко стряхнула халат на пол. Ее белое нагое тело покрывали синяки и кровоподтеки. Повернувшись к отцу спиной она четко произнесла:

— Хавуэн столица нашего королевства, богатый город. Здесь есть лекари всех мастей — только заплати им. А если спросят тебя о дочери, ответь так — дар леди Каделл принадлежит ее мужу и ее королеве. Королева сейчас больна и король платит за мое тело, которое должно находиться подле его жены.

— Я не мог противиться воле короля и лорда Каделл, — горько произнес отец Дейдре.

— Наш род не выставил никого на войну — не родилось у меня иных детей кроме тебя.

— И ты мог послать меня к полковым целителям, даже моя наставница считала это хорошей мыслью.

— Ты была так юна и прекрасна — я боялся за тебя.

— И отдал в руки зверя, — кивнул леди Каделл. — Мне не жаль твои земли и твоих людей. Они взяли золото короля, а могли отказаться. И вот их решению ты бы противиться не смог. Но им этот обмен показался хорошим. Ведь вы еще одну девочку отправили в учение. Что же с ней стало?