– Знаешь что? Давай вернемся в общую комнату и возьмем еды и напитков. Тут особо нечего делать, тут слишком спокойно. – Она хватает свою сумочку, вешает ее через плечо, затем взбивает прическу и наносит еще один слой губной помады.

– Хорошо, – отвечаю я. Я удивлена бабочками, порхающими в животе при одной мысли: «Может быть, Каллум все еще там».

В общей комнате – гудящий улей, но ни следа шотландского красавчика.

Симпатичные молодые люди толкутся вокруг настольного футбола. Для такого малопопулярного в этой среде хобби они играют на удивление хорошо. Еще две группы, расхаживая туда-сюда, поют а капелла, словно в сцене из фильма «Идеальный голос». Сказать, что я выпала из своей зоны комфорта, не будет преувеличением, к тому же диван, на который я села, вдруг начинает засасывать меня в свои подушечные глубины.

Невольно приходит мысль: что, если я уже не выберусь оттуда?

Но тут входит Каллум, за ним по пятам следует один из его приятелей.

Его друг тоже высок и привлекателен, с копной густых, вьющихся темных волос, но он вовсе не производит на меня того магнетического впечатления, как Каллум. Я сажусь чуть прямее, когда он падает на диван рядом со мной, а его друг садится напротив, рядом с Меган.

– Не думал, что снова увижу тебя так скоро. – Он сбрасывает сумку с плеча на журнальный столик перед нами и откидывается на спинку дивана. Боже, его акцент прекрасен. Мне хочется вытащить телефон и записать его для Эллиота, потому что я знаю, что он будет в таком же восторге.

Я усмехаюсь.

– Меган решила, что, прежде чем я отправлюсь домой, мы должны выжать из кафетерия все. Я слышала, тут непревзойденные тосты с сыром и мармайтом [4] . – Я поднимаю свой сэндвич и только тут понимаю, что размахивать перед чьим-то лицом недоеденным тостом, вероятно, не совсем нормально. Рот Каллума кривится, когда он пытается сдержать смех, а я, желая замять неловкость, запихиваю оставшийся кусок сэндвича в рот.

К сожалению, все, чего я добиваюсь, это гигантские, как у бурундука, щеки, и теперь вынуждена жевать с закрытым, очень забитым ртом, чтобы не демонстрировать Каллуму кучу пережеванного хлеба и сыра. Очень привлекательно.

Я благодарна ему, когда он отворачивается на минуту, позволяя мне вернуть собственное достоинство. Я жую так быстро, как только могу, проглатываю остатки тоста и к тому времени, как он оборачивается посмотреть на меня, даже справляюсь с покрасневшим лицом.

На коленях он держит портфолио и папку формата А4 с черно-белыми фотографиями, выглядящими так, будто их только что принесли из темной комнаты. Мне даже кажется, я чувствую распространяющийся от них запах химикатов.

Шум в комнате чуть нарастает, когда Каллум поднимает взгляд, чтобы посмотреть на меня. Я делаю глубокий вдох. Не позволяй волнению все разрушить. Ну пожалуйста.

– О, извини, ты не возражаешь? – спрашивает Каллум, принимая мою растущую нервозность за раздражение. – Мы должны сегодня сдать большой проект, и я хочу, чтобы все было идеально.

– Нет, продолжай, пожалуйста, – отвечаю я, радуясь смене темы. По крайней мере, это на мгновение отвлечет Каллума и позволит мне взять себя в руки.

Я внимательно рассматриваю фотографии, которые он раскладывает на своих коленях.

Это портреты, такие запоминающиеся, что меня бьет дрожь. Детали на них не похожи ни на что из того, что я видела раньше.

– Как тебе? – спрашивает он. – Я не уверен, что они уже достаточно хороши.

– Некоторые из этих снимков могут вызвать ночные кошмары! – отвечаю я со смешком.

Он вспыхивает.

– Я знаю, они немного готичны, но, по правде говоря, они и были сделаны для выставки на Хэллоуин. Ты какой объектив используешь для портретов? – Он улыбается, и зубы у него такие ровные и белые, что почти ослепляют меня. Над верхней губой, рядом с аркой Купидона, у него маленькая родинка, и я таю еще сильнее. Стоит труда не заорать: «Кто этот парень, и откуда он взялся? Он не может быть реальным! НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!»

«Сосредоточься, Пенни. Фотография. Ты можешь».

– Портретный объектив премиум-класса. Мне кажется, он дает потрясающую деталировку, но не такую резкую, как макрообъектив, особенно если снимать на пленку. Ты снимаешь на пленку или делаешь цифровые фото?

– И так, и так. Думаю, оба способа хороши, чтобы получились отличные снимки. – Кончик его языка трогает уголок рта, пока он работает над страницей с клеем в одной руке и фотографиями – в другой. – Это сильно зависит от того, какой тебе нужен ракурс, я так полагаю. Некоторые мои любимые фото сделаны самой дешевой мыльницей на самой дешевой пленке. Люблю подлавливать моменты.

– О, совершенно согласна. – Я с энтузиазмом киваю, а потом вдруг чувствую себя виноватой. Мы тут разговариваем о фотографии, и я совсем не обращаю внимания на Меган.

Ей это не понравится. Я поднимаю взгляд и со вздохом облегчения замечаю, что Меган сильно увлечена разговором с другом Каллума о большой вечеринке в корпусе 4В. Мать Меган с ума бы сошла, если бы узнала, что ее дочь собирается на вечеринку, где будут сексуальные семнадцатилетние парни, но меня это вовсе не удивляет.

Чувство вины отступает, я позволяю себе расслабиться и вернуться к разговору с Каллумом.