— Ещё бы! — хмыкает Тедар. — Люди же непременно убьют, а здесь хоть какая, но жизнь…

— А те трое?.. Хотя… Снуки, наверное, очень хотел увидеть невесту, а Ириса тосковала по сёстрам и маме… А Когар и вовсе не думал, только делал, что приказано, да?

Тедар кивает.

— Жаль, что у нас нет никакой еды, — грустно говорит Рао. — Прости, бедняга…

На лице жалкой твари вдруг — чистый свет надежды. Она подаётся вперёд, но вдруг резко останавливается, миг прислушивается — и стремительно и бесшумно шарахается в заросли.

— Он что-то учуял? — растерянно спрашивает Рао.

Тут же слышит хриплое рычание.

Свежий запах чащи перебивает жуткая вонь — падали, дерьма, неопрятного хищного зверя. Надвигается оживший ужас.

— Вот! — вырывается у Рао. Он хочет сказать: «Вот что Олия имела в виду», — и Тедар понимает.

— Бежим!

Но у Рао вдруг тошно кружится голова и подкашиваются ноги. Он прислоняется к шершавому стволу.

— Беги. Я не могу.

Тедар дёргает его за руку:

— Можешь! Давай!

Но ноги Рао превращаются в полоски сырого теста — и он садится у корней дерева.

— Тедар, беги, пожалуйста, беги!

Чудовище выходит из зарослей в полосу бледного лунного света. Оно огромно. На лысой голове растут бычьи рога, но пасть — кошачья, с двумя парами клыков, как клинки — жёлтых и кривых. Тело — отвратительно человеческое, голая кожа натянута мышцами — но лапы, словно у рыси. В маленьких глазках горит сладострастная жестокость. Тварь поднимает лапу, показывает Рао крючья когтей.

Рао понимает: драться бессмысленно и сил нет, надо попытаться ускользнуть, исчезнуть, оставить злобного монстра в дураках — и его тело вдруг становится очень послушным. Меньше. Ещё меньше. Рао сжимается в комок между мощными корнями.

И тут вихрь крыльев и когтистых лап с воинственным воплем падает на чудовище откуда-то сбоку и сверху. Тварь издаёт дикий вопль, в котором — не только боль, но и страх. Пытается отмахнуться — но крылатое создание, похожее на грифона, кидается снова, бьёт всем телом, сбивает с ног, дерёт когтями и бьёт орлиным клювом. Окровавленный монстр пронзительно визжит — и кидается в заросли, ползёт на четвереньках туда, где ветки помешают крылатому преследовать ползучего.

Тедар отпускает его и опускается в траву рядом с братом. Тщательно сворачивает слишком большие крылья. Хочет что-то сказать — но из клюва вырывается орлиный клёкот.

Это неважно, думает Рао. Всё понятно и так.

Рао поднимается на все четыре, потягивается гибким пушистым телом и подходит к брату. Тянется чутким влажным носом к его полуптичьей голове. Виляет хвостом — это смешно. Улыбается — и улыбка обнажает маленькие клыки.

Ты всё понимаешь — и я всё понимаю. Счастливцы мы.

Как смешно, что мы теперь — такие разные.

Оказывается, внутри мы совсем и не похожи.

Рао обнимает голову Тедара мягкими лапами с ловкими пальцами.

Кто я — лиса? Енот? Всё вместе?

Тедар наклоняется и тыкается лбом в лоб брата, пушистого зверя с настороженными ушами лисички и внимательной мордочкой, украшенной тёмными кругами вокруг блестящих глаз.

Ты не боец, хиляк. Но это не беда. Я боец. А ты наблюдаешь и ищешь решения, как мышат в траве.

И раз ты не можешь летать, мы пойдём пешком.

— Жаль, что у меня нет крыльев, — говорит Рао.

— Зато ты можешь говорить! — вырывается у Тедара.

И ничего невероятного не происходит, и никакое адское пламя не озаряет чащу, и никакого грохота не слышно — просто лесной облик, как морок, рассеивается вокруг их тел. И ничего в этом нет ни страшного, ни даже удивительного.

Просто — двое мальчишек в лесу. И Рао чувствует себя легче и лучше. И Тедар думает, что сделает дракона ещё раз, если какое-нибудь чудище вздумает напасть.

А Рао думает — и говорит вслух:

— И что, любая лесная тварь может легко снова стать человеком? Вот так просто? Захотеть поболтать — и вернуть себе человеческое тело?

Тедар занят другим. Он задумывается, хмурится — и завороженно смотрит на свою руку, медленно покрывающуюся короткими перьями, как чешуёй. Смотрит, как меняются пальцы, вытягиваются когти. Моргает — и рука вновь принимает привычный вид.

— Захочешь стать зверем — станешь, — говорит Тедар уверенно. — А захочешь — перестанешь. Это просто-просто.