– Хранитель объект принял, – совершенно серьезно сказал Владимир.

Он только сейчас осознал всю необычность момента и меру ответственности, что так неожиданно взвалилась на него дедом.

– Я вам еще позвоню, а теперь идите, да хранит вас бог, а о собаках не беспокойтесь, я что-нибудь придумаю, – подытожил дед, поднимаясь из кресла. Он проводил Владимира до калитки. Около калитки стояла пожилая женщина, очевидно дедова соседка, что пришла на очередную уборку в доме.

– Петровна, – сказал Федор Михайлович. – А я тебя вчера ждал. А это Володя.

Он выпустил гостя с завернутой в газету каменной шкатулочкой в руках на улицу. Владимир, посторонившись, пропустил соседку во двор.

– С Богом, – сказал дед, и Владимир быстро пошагал в сторону остановки.

В конце квартала сидела большая черная собака. Владимир, внутренне холодея от неожиданности, осторожно прошагал мимо нее. Та даже не шевельнулась при его появлении, созерцая что-то на другой стороне улицы.

Домой он добрался уже совсем поздно, размышляя по дороге, чем бы помочь замечательному старикану в его проблеме со стаей собак. В итоге Владимир дал себе обещание в ближайшие дни заняться этим вопросом.

Два дня Владимир еще помнил о камне, что висел у него на груди, совершенно не мешая, созвонился с одним из приятелей по поводу знакомого кинолога, но затем пришли новые заботы.

Вечером пришел участковый и принес повестку – наутро явиться к следователю уголовного розыска Иванову в районное отделение. На вопрос Владимира, в чем дело, участковый ответил, что не знает, его просто попросили отнести повестку.

А той же ночью ему приснился очень неприятный сон.

…Несмотря на позднее время, на улице было еще достаточно светло от горящих уличных фонарей. Поэтому он еще издали увидел огромную стаю собак, бегущую прямо по центру улицы в его направлении. От греха подальше он поднялся на крылечко небольшого бревенчатого дома, мимо которого проходил. Стараясь не дышать, он вжался в угол за дощатой перегородкой, украдкой выглядывая. Собаки с раскрытыми зубастыми пастями уже почти все пробежали мимо дома, но самая последняя, словно что-то почуяв, остановилась и вдруг зарычала в сторону крыльца. Владимир с ужасом признал в ней того самого черного пса, у которого он стальным прутком отбил старика. Стая остановилась и всей массой, громко рыча, бросилась на крыльцо. В ужасе Владимир схватился за ручку двери и резко дернул. На его счастье, дверь оказалась не заперта, так что он успел прошмыгнуть в нее и захлопнуть перед самым носом огромного черного вожака и всей его беснующейся стаи.

Закрыв дверь на задвижку и отдышавшись, Владимир с изумлением заметил, что стоит он в полном безмолвии в большой светлой комнате совсем один у лакированного блестящего гроба. А в гробу лежит мертвамертвешенька молодая красивая женщина в темном костюме. В изголовье гроба горят восковые свечи. В комнате чувствовался резкий запах ладана, а также пахло сандалом и миртом, он просто знал, что это сандал и мирт. Он стоял и смотрел на нее, и вдруг показалось ему, что покойница чуть заметно шевельнулась, а губы на белом, как мел, лице чуть-чуть скривились, словно от обиды. Затем умершая разомкнула очи, широко распахнула их и долго-долго не отрывала от него взгляда тусклых с блеклыми зрачками глаз. И только затем, лишь по едва заметному шевелению губ, он скорее прочитал, чем услышал, одно короткое слово:

– Руку.

Ни на секунду не дрогнув, словно так оно и должно быть, Владимир подал ей свою в белой перчатке правую руку и помог женщине выбраться из гроба. Тут же негромко зазвучала танцевальная музыка, и он повел даму в медленном танго по этой комнате. От золотых волос женщины, уложенных аккуратными прядками, перебивая запахи ладана, сандала и мирта, явно чувствовался чуть сладковатый запах духов.

– «Красная Москва», – вспомнил он. Такие духи в его детстве отец на все праздники дарил матери, и этот запах навсегда врезался в его память.

Женщина безотрывно смотрела на него, затем опять еле слышно прошептала:

– Вообще-то этот камень по праву должен принадлежать мне.

Звуки музыки резко оборвались, танец закончился, и они остановились. Женщина освободила свои руки и пошагала к гробу. Там она самостоятельно забралась в свое лакированное пристанище, и прежде чем улечься, еще раз пристально посмотрела на Владимира.

И при этом она совсем легонько подмигнула Владимиру левым глазом, буквально одной ресничкой.

Тусклые очи у покойницы закрылись, и она опять лежала недвижимо перед ним в своем украшенном розовыми лентами блестящем гробу…

Звонок будильника оборвал этот странный сон, который к тому же сразу забылся, но на душе остался неприятный осадок.

К девяти утра Владимир явился в предписанный повесткой кабинет. Крепкий черноволосый следователь, сидящий за столом, пригласил его присаживаться, представился и сразу ошарашил его вопросами: знает ли он некого Федора Михайловича? как познакомился? когда видел в последний раз? Владимир рассказал, как познакомился, что приезжал по просьбе деда, что тот показывал ему коллекцию минералов, что соседка, кажется, Петровна видела, как они расстались.

Следователь в свою очередь сказал, что той же ночью старика убили, в доме все перерыли, и теперь злоумышленников ищут. А его удалось найти по записи в дедовой телефонной книге и описанию соседки. Владимир вспомнил, что Федор Михайлович жаловался ему, что какие-то темные личности накануне ломились к нему в дом, о чем Владимир и сказал следователю. Расписавшись в составленном Ивановым протоколе, получив отметку на повестке, Владимир мрачный шагал на работу. Было очень жаль замечательного старика. Он нащупал на груди оставшийся от деда камень. Камень чуть-чуть пульсировал, словно тоже скорбел о погибшем.