Вышеизложенная схема развития событий 1606 года общепринята в науке. Кажется, тут нечего особо добавить. Однако следующие месяцы неожиданно показали, что возмущение Самозванцем в России, похоже, не было всеобщим — огромная страна не состоит из одной Москвы.

После гибели Лжедмитрия во главе боярского правительства оказался многоопытный и искушенный в интригах князь Василий Иванович Шуйский. Не позднее рубежа мая — июня 1606 года спешно собранное усеченное подобие Земского собора избрало Шуйского новым царем.

Затем последовала обычная в таких случаях процедура; стольники и стряпчие «государева двора» разъехались во все уголки России с текстом присяги новому государю, которую надлежало принести его подданным. И довольно быстро обнаружился целый регион, единодушно отказавшийся присягнуть царю Василию Ивановичу: южнорусское пограничье, Рязань и Тула с их обширными уездами. Там не поверили или сделали вид, что не поверили, в кончину Лжедмитрия и его самозванство. Более того, выступили под знаменами «царя Дмитрия Иоанновича» против центральной власти с оружием в руках.

Марина Мнишек

Историки давно задумывались о причинах столь решительной реакции туляков и рязанцев на смену дискредитированного, казалось, режима. О причинах, в обшем, судили здраво. Непоследовательная внутренняя политика Самозванца, пытавшегося одновременно заигрывать и с помещиками-землевладельцами, и с крестьянством, особенно остро сказалась на здешнем населении. Преобладало на русском юге мелкое помещичье землевладение, находившееся в состоянии, близком к кризисному из-за исчерпанности свободных земель для новых раздач мелким дворянам, охранявшим рубежи России. Собственно, поместье и было формой оплаты нелегкого ратного труда дворян, составлявших основу русской армии. Казалось, рядом, чуть южнее,— «дикое поле», непаханные черноземные просторы, способные ликвидировать «земельный голод». Однако воспользоваться ими было далеко не просто. Южный сосед России, Крымское ханство, пользовался каждым случаем, чтобы, «наехав» мелкими конными отрядами на мирные деревни, «выграбить» их и увести в плен жителей (русские невольники весьма высоко котировались на рынках Турции — сюзерена Крымского ханства). Единственной защитой земледельческого юга были дворяне-помещики, охранявшие укрепления вдоль границ, «засечные черты».

Тянувшиеся сплошными полосами с востока на запад, «засеки» давали относительную безопасность, но со временем помещичьи семьи росли и дробились, правительство «прибирало» новых людей на «государеву службу» и им тоже требовались земельные наделы. Размеры безопасной для заселения территории можно было увеличить единственным способом: построить новую «засечную черту» южнее старой. Но для ее охраны нужны были новые силы; некоторое время спустя исчерпывался и этот земельный фонд — требовалось новое приращение... Механизм этот прекрасно был описан выдающимся отечественным историком академиком С. Ф. Платоновым еще в прошлом веке. Для нас же важно то, что в социальном кризисе Смутного времени явственно присутствовал такой элемент, как кризис помещичьего землевладения на юге. И был единственный способ разрешения его — военный.

Царь Михаил Федорович

Здесь мы подошли к одной из самых таинственных страниц короткого правления Лжедмитрия, внешнеполитической.

Внешнеполитическими планами Самозванца всерьез как-то не интересовались: слишком опереточной фигурой представлялся Лжедмитрий, более интересовавшийся охотой и пирами, нежели государственными делами. Между тем таковые планы существовали. Известно о них в общем немного, но и то, что известно, складывается во впечатляющую картину: «царь Дмитрий Иоаннович» готовился к широкомасштабному военному походу на Крымское ханство.

Подготовка военной кампании началась еще осенью 1605 года. Сама по себе мобилизация армии была делом весьма трудоемким, но за многие десятилетия отлаженным.

Костяк и главную силу в ней составляли территориальные полки вооруженных дворян-помещиков, так называемое поместное войско. Для начала помещиков наделили новыми, повышенными земельными окладами. В Разрядном приказе, тогдашнем военном ведомстве, составили «росписи» полков и назначили в них командный состав. С удвоенной энергией заработал московский Пушечный двор. В Артиллерийском музее в Санкт-Петербурге по сей день хранится пушка, отлитая знаменитым создателем царь-пушки, «литцом» Андреем Чоховым,— на ее стволе красуется имя «царя Дмитрия Иоанновича».

С начала зимы Самозванец регулярно проводил воинские маневры, принимая в них личное участие. Один раз даже по замерзшему льду из Коломны под стены Кремля пригнали передвижную крепость «гуляй-город», и его показательный штурм и ураганная стрельба потрясли москвичей. Поход намечался на весну, когда просохнут дороги.

Из переписки Самозванца с будущим тестем, сандомирским воеводой Юрием Мнишеком следует, что планы кампании были увязаны с грядущей свадьбой, также намеченной на весну. Отсчет велся с Пасхи, приходившейся в 1606 году на 20 апреля, ранее которой, по русскому обычаю, бракосочетание не могло состояться. По завершении свадебных торжеств Лжедмитрий собирался выехать из Москвы в военный лагерь, откуда намеревался руководить операцией.

Стратегический план кампании учитывал и большой опыт военного противостояния Руси и Крыма в прошлом. Из «росписи» армии 1606 года следует, что последняя должна была состоять из двух «полков» — «полевого» и «берегового». Первый формировался «на поле», в районе городов Тулы и Новосиля, второй — «на берегу», вдоль высокого северного берега реки Оки. Первый был предназначен для похода на Крым, второй — для защиты русских тылов в случае провала операции. Наконец, «полевой полк» традиционно составляли корпорации служилых дворян пограничных южных уездов, «береговой» же — дворяне уездов центральных и северо-западных. И все это имеет прямое отношение к сюжету нашего рассказа.