для меня, будто созданы для этого, объезжают меня жестко, как будто требуют раздеть тебя до

гола и оттрахать прямо в моем грузовике.

Мой рот распахнулся от его грубых слов, а тело начало оживать, как тогда на парковке.

– Никто не увидит подобного дерьма. Всем, чем они будут озабочены, – что ты проводишь свои

дни за готовкой и шитьем, и мы настолько старомодны, что спим в разных кроватях.

– С таким–то ртом, разные кровати станут реальностью очень скоро.

– Можешь попытаться, но я видел, как быстро твое тело поддается. Мне пришлось стаскивать

тебя с себя, – он произнес это так, будто это самое приятное воспоминание.

– Ах, ты…– запинаюсь я, не в состоянии придумать, что ответить на это. Я выбираю просто

врезать ему по руке, от чего его улыбка становиться только шире, выводя меня из себя. Я и злая

его хочу. Или я возбуждена? Грр. Я не знаю, где верх, а где низ с этим мужчиной.

– В любом случае, как я уже сказала, я буду общаться с теми, кто мне нравится, – я

отворачиваюсь, чтобы посмотреть в окно, к счастью мы почти выбрались из этого грузовика.

Такое ощущение, что мы можем либо спорить, либо целоваться.

– Ну ладно.

Моя голова дергается в его сторону, и я подозрительно смотрю на него. Это было слишком

просто.

– Ладно?

– Угу, удачи ему в путешествии в «где бы там ни было» его новое место работы.

– Ты не посмеешь!

Грузовик останавливается перед домом.

– Ох, когда дело касается тебя, не думаю, что есть много того, чего я не посмею. Как я и

говорил, ты – моя.

– Грубиян, – бросаю ему в миллионный раз за сегодня.

Он наклоняется прямо ко мне, и я знаю, что последует дальше. Я хлопаю поверх своего рта

рукой и откатываюсь на другую половину грузовика. Он не сможет снова провернуть со мной

такой трюк. Он откидывает голову назад и громко хохочет. Его смех низкий и насыщенный, и

мне приходится стиснуть зубы, чтобы сдержать улыбку.

– Ты безрассудный, – я хватаюсь за дверную ручку, но останавливаюсь, когда ладонь Кэша

проходиться по моему бедру.

– Я понимаю, что ты злишься, милая, но позволь мне помочь тебе спуститься.

– Я могу самостоятельно выбраться из машины, Кэш.

– Нет, ты подождешь, когда я помогу тебе, и ты только что доказала мое мнение.

– Какое еще твое мнение? Что ты считаешь меня ребенком?

– В тебе нет ничего детского, – ладонь на моем бедре скользит чуточку выше, его большой

палец выводит маленькие круги, прогоняя по моей коже стадо мурашек даже здесь, в адском

пекле Техаса. – Что, даже если я прошу вежливо, ты все равно будешь спорить со мной, так что

я могу просто так же грубо перетаскивать тебя.

И именно так он и делает, – вытаскивает меня из грузовика, а потом закидывает на плечо.

– Не то, чтобы мне не нравилось так делать. Продолжай спорить со мной. Мне нравится

забрасывать тебя на плечо и уносить туда, куда я хочу.

Я ерзаю в его хватке, будто хочу освободиться, поэтому очень хорошо, что он не видит моего

лица и глупой улыбки, которой я щеголяю, когда стоило бы накричать на него по целому списку.

– Кэш?

Звук мягкого женского голоса замораживает мои движения.

– Мисс Джун, – слышу, как отвечает Кэш, останавливаясь на полпути. Я смахиваю часть волос

со своего лица и пытаюсь найти, откуда исходит голос. И вот тогда я замечаю девушку, которая

выглядит, может, на пару лет старше меня, стоящую на крыльце.

Я понятия не имею, как не заметила ее, когда мы приехали. Может, она обходила дом или что–то

в этом роде.

BEAUTIFUL BASTARD

Ее взгляд переходит ко мне, ловя меня на тайном подсматривании за ней. Она прищуривается на

мгновение, такое быстрое, что я даже не уверена, было это или нет. Но одно очевидно. Она

плакала. Ее глаза слегка покраснели, но макияж все еще выглядел хорошо.

Все в ней органично. Она похожа на сельскую девушку–соседку. Розовые ковбойские сапоги

тянутся по ногам, которые кажутся бесконечными, и завершает все это короткие джинсовые

шорты. Я бы не удивилась, если бы она повернулась, и я увидела бы ее ягодицы.

В комплекте с ее длинными, загорелыми ногами идут хорошие бедра и грудь. Некоторым