– Невестам придется поискать других женихов, ребятки. Я же предупреждал, что мне богатырский поединок не нужен. Войтик, ты что, в самом деле думал, что я полезу под твой удар? Нашел дурака! А я уступил тебе дорожку и – готовьте тризну. И один против троих не полезу. Хотя вру. Против троих, может, и полезу, если разозлят… а в спину – сколько угодно. Хитрость не велика. И нет никакой нужды махать мечом со всей дури. Им, как и ножом, можно колоть и резать. Вот так. И так… и так!

Каждое свое слово он сопровождал действием.

– Защита! Блок! Нападаю!

Вои уже не думали, что в его руках обычная палка. Грозное оружие разило насмерть. Ноги делали крохотный шаг, легкое движение кистью и меч вонзался в подбрюшье, или косым росчерком разрезал грудь, отсекал руки, распарывал горло.

– Не дрова колите, не лесину валите. Если не вы его, то он вас! Выбор не велик. Показываю еще раз!

И снова, словно танцуя, медленно по движению проделывал все, что вои видели в беснующемся вихре молниеносных атак.

– Повторяем вслед за мной! Груздень, молодец! Войтик, не маши руками, сквозняк нагонишь! Толян, легче кисть, легче! Блок снизу. Уклон. Атака! Еще раз! Кувырок. И в спину, поперек позвоночника, под броню! Так его.

Полсотни дюжих тяжелых мужиков неуклюже топали сапогами, силясь повторить его легкие танцующие движения.

– Не так! Удар сзади в голову. Меч за спину, ставь блок!

Движение кистью и меч в его руке переворачивается лезвием вниз и бьет без размаха в пах. И сразу же – ножевой режущий удар под подбородок.

Воевода, наблюдающий за этим действом со стороны, ощутимо услышал, как с глухим стуком упала отрезанная этим ударом вражеская голова, и невольно поежился. А жуткое оружие этого невысокого и дьявольски ловкого воя, не останавливаясь и на вершок, снова вернувшись в привычное положение, уже опускалось на плечо очередной жертвы.

– Блок! Он ждет удара, а ты коли. Вот так! И нападай сам. Он не знает того, что знаешь ты. Атака сверху, нырок и наискось! Переводи удар.

И снова движение кистью. Меч перевернулся в руке и прошел снизу вверх, вскрывая живот.

– Угадай атаку! Не по мечу. По глазам. По ногам. Удар начинается там. Рука – только продолжение атаки. Дрогнул носок. Жди удара. По глазам угадаешь, куда кинется меч. И сразу – блок. Не лезь под каждый удар. Пропусти мимо и бей сбоку. Не можешь сразить, покалечь, чтобы больше не мешался. Режь подколенные жилы. Иногда помогает. Обойдемся без поединков. Нам глупостями заниматься некогда. Удар! И вперед! Добьет тот, кто идет следом.

Говорил просто, спокойно, но от этой простоты у воев холодела душа, и мороз продирал по коже.

– Встали попарно. Только не горячитесь. А то покалечите друг друга, а с кем я останусь?

Окинул зорким глазом площадь. Показалось, что вроде прибавилось воев в строю. Так и есть. Кое-кому из других десятков захотелось попробовать себя в диковинной науке. Пристроились незаметно. Тоже топчутся. Ну и пусть топчутся, вреда не будет. А если что и запомнят, так только на пользу.

– Серд, не желаешь размяться? – шутя, пригласил он воеводу широким движением руки.

Воевода отрицательно помотал головой.

– Страшно учишь, Волк, ребят. Жутковато делается от твоей науки. Как бы не попортил ты мне их.

Стас вздрогнул от неожиданности и озадаченно уставился на воеводу.

– Так ведь и вы, воевода, не капусту рубите, а живых людей.

– Рубим. Не без этого. Только мы по старинке все делаем. После нашей рубки человек еще уберечься может, а после твоей – мертвое поле.

– Вот ты, оказывается, какой, воевода, – негромко сказал Стас и вздохнул. – Хорошо бы еще те, кто на вас тьму напускает, так же думали. Только не верю я в это. А за ребят своих не бойся. Они ведь и мои сейчас тоже. Тот, кто узнал, что жизнь человеческая с душой тонюсенькой ниточкой связана, кровь понапрасну лить не будет. Ни свою, ни чужую.

– Хорошо бы…

– Поверь мне. Настоящий боец жизнь зря не отнимет… – и снова вздохнул: – Не первый год этим ремеслом занимаюсь.

Помолчали, наблюдая за происходящим на площади.

– Леха, Толян, Груздень! Ко мне…

Все трое оставили своих партнеров по поединку и со всем поспешанием подбежали к нему. Леха даже щегольски отсалютовал своей дубинкой, как драгоценной благородной шпагой.

– Атакуй!

– Все сразу? Или по очереди?

– Как вам угодно будет. Да атакуйте же, черти! – рассердился Стас.

– Командир, ты без оружия, – скромно заметил Толян, осторожно наступая на него.

Парень чувствовал, что для них припасен какой-то подвох и уступал право первого удара нетерпеливому десятнику. Но и тот, наученный горьким опытом предыдущих схваток с новым начальником, на этот раз действовал осторожно и с ударом не торопился, благоразумно заходя к нему с боку.

Леха, разгадав хитрость десятника, оставил Толяна лицом к лицу со Стасом и двинулся в атаку с другой стороны.

Толян, в юные годы, баловавшийся нунчаками, качнулся на ногах, обозначая удар, и сразу же нанес колющий удар в грудь. Стас сделал неуловимо быстрое движение, пропустил удар мимо, перехватил руку Толяна. Парень описал вокруг него круг и повалился к ногам воеводы, ошеломленно хлопая глазами. Его дубинка оказалась в руках Стаса как раз в тот момент, когда оба его противника готовы были нанести одновременные удары.